После начала войны в Украине клиентов в российской сфере секс-услуг стало меньше: одних мобилизовали, другие эмигрировали. Журналист «Новой вкладки» Михаил Данилович пообщался с самими работницами и сотрудниками некоммерческих организаций, которые рассказывают о клиентах-военных с оружием, конкурентках из Украины и всплеске административных штрафов за проституцию.
«Скоро будут с калашами за плечами приходить»
Осенним днём 2022 года Кристина (имя героини изменено по её просьбе) была на смене у себя в «борделе» — так она называет своё место работы.
В беседе с «Новой вкладкой» Кристина не хочет говорить, в каком городе он находится и как выглядит: по её словам, бордели в России бывают «хоть в трёхэтажном коттедже, хоть в квартире, хоть в подвале». Что, как она считает, в борделях изменилось, так это клиенты: с 2022 года военные стали приходить сюда компаниями человек по пять, прямо в бронежилетах — и всегда при деньгах.
В тот день пара клиентов, которые рассказали ей, что «пошли в самоволку с части», сидели в баре заведения. Вдруг один из них достал гранату, «стал по-всякому прикалываться и говорить, что взорвёт бордель». Чтобы «подыграть ему», она с подругами начала причитать: «Ой-ой, как страшно». Другой гость останавливал товарища: «Ты зачем её принес? Нас командир убьёт».
Страшно Кристине, говорит она, не было: «Гранату же не так просто взорвать. Это только кажется: чеку вытащил — и всё. А там ещё какие-то штучки надо раскрутить». По словам Кристины, она уже была в опасных для жизни ситуациях — привыкшая: раньше на неё бросались с ножом, а в борделе «три раза СОБР был». «Граната — это ещё что, — замечает она. — Скоро будут с калашами за плечами приходить. Вот будет весело».
Чем дольше идёт война, тем больше Кристина ждёт неприятностей и от клиентов, и от властей. Первых стало меньше, «потому что многие эмигрировали, и приходится работать с теми, кто остался. А это те, кто платит меньше, или те, кто раньше бы отпугнул своим поведением».
«Целую ночь сидишь — и никто тебе даже не позвонит»
«Богатые мужики уехали из России», — кратко объясняет суть проблемы Виктория (имя изменено), специалист общественной организации, которая помогает людям с наркотической зависимостью и занимается профилактикой ВИЧ.
«Особенно отток клиентов усилился после объявления осенью 2022 года мобилизации. Уехали в первую очередь те, кто пользовался услугами средней цены — от 3 до 7 тысяч рублей за час», — уточняет активистка Марина Авраменко из Красноярска, попросившая называть её в тексте «экспертом по работе с сообществом секс-работников».
Татьяна, секс-работница из Перми, во время встречи с журналистом «Новой вкладки» держит на руках грудного ребёнка. Она приезжает к клиентам после того, как они выберут её на сайте с предложениями интимных услуг. «Раньше не было продыха: тебе каждую секунду названивают, — говорит она. — А сейчас бывает, что ты целую ночь сидишь — и никто тебе даже не позвонит. Или позвонят какие-нибудь наркоманы».
В борьбу за оставшихся клиентов включились работницы, которые бежали из Украины. К примеру, приток мигранток изменил рынок в приграничной Ростовской области, рассказывает местный психолог Ийя Лемман, которая специализируется на помощи секс-работникам. По её словам, дошло до того, что многие из ростовских девушек уехали в другие регионы, потому что «здесь стало тесно».
Секс-работница Диана (имя изменено) из крупного российского города подтверждает, что многим беженкам приходится оказывать интимные услуги за деньги. Чем они занимались до войны и как бежали из родных городов, Диана не спрашивала: «Они выезжали под бомбёжками, когда остались без жилья, с детьми под мышкой. Вскрывать эту рану я считаю неэтичным».
«Хватает только на поесть»
За новыми клиентами некоторые россиянки поехали в другие страны. «В Турции сейчас очень много наших девчонок, — рассказывает Марина Авраменко. — Через Турцию они как-то в Европу пытаются прорваться, если есть виза». Но, несмотря на то, что работы стало меньше и спрос почти исчез, большинство секс-работниц остались на родине.
Собеседницы «Новой вкладки» говорят, что у некоторых девушек доходы снизились в два раза. Денег у них теперь хватает только «на поесть», уточняет Диана. Раньше же, по её словам, откладывали на пластические операции, уход за собой либо на то, чтобы квартиру купить в ипотеку и потом её сдавать.
Кто-то спасается постоянными клиентами: они как ходили, так и ходят. Но у Татьяны с грудным ребёнком, которую мы упоминали выше, пятерых постоянных клиентов мобилизовали — за какой период, она не уточнила. Чтобы привлечь других мужчин, она снизила цену и за час услуг стала брать вместо трёх тысяч рублей две.
Самый простой выход, говорят собеседницы «Новой вкладки», — соглашаться работать с клиентами, которых раньше они избегали. «Кто-то свои принципы засовывает себе в одно место и берёт самых разных клиентов, — подтверждает Марина Авраменко, — тех, с кем работать раньше отказывалась, потому что они какие-то геморы: раньше уже приходили на встречу пьяными, предлагали наркотики или секс без презерватива».
«Меня через два дня забирают, желательно бы вовсю развернуться»
Проблемными клиентами могут быть и мобилизованные, которые приходят «как в последний раз», настроены агрессивно и к девчонкам часто относятся жестоко, делится Евгения из Перми. Любовь, тоже из Перми, цитирует таких клиентов: «Меня через два дня забирают — желательно бы вовсю развернуться».
«„Я воевал, ты мне должна или хотя бы должна скидку сделать“, — передаёт слова клиента знакомой Марина Авраменко. — Мол, пока я воевал, вы тут отсиживались. Они [военные] будут отыгрываться на самых безобидных, а в России это дети и проститутки».
Но есть среди мобилизованных и такие, кто просто жалуется секс-работницам на жизнь. «А к кому ещё они пойдут? К психологам, что ли? Жене они плакаться не будут, — считает Кристина, встречавшая на работе гостя с гранатой. — Они говорят, что на фронте всё очень плохо, якобы ничего нет, вплоть до туалетной бумаги. Непонятно, с кем и за что воюем».
После обыска пропали шесть миллионов
Всё больше боятся секс-работницы не только клиентов, но и полиции. По мнению Авраменко, на фоне государственной риторики о традиционных семейных ценностях у силовиков «будто развязались руки».
Валерия (имя изменено) из Москвы находила клиентов по объявлениям в интернете и принимала их в своей съёмной квартире в высотке. Она копила деньги на своё жильё, и к началу ноября 2022 года, как сказано в заявлении Валерии в Следственный комитет, дома у неё лежали наличными шесть миллионов рублей.
Женщина рассказала об этом приятельнице, тоже секс-работнице. Из-за той, по мнению Валерии, через пару дней у неё и начались неприятности. Поздним утром Валерия открыла дверь мужчине, с которым только что договорилась о встрече. За ним, по её словам, ворвались несколько полицейских и повалили её на пол, не дав одеться. Они связали ей руки скотчем и, не оформив никаких бумаг, начали что-то искать. В итоге из квартиры пропали те самые шесть миллионов, паспорт Валерии, запасные ключи от квартиры, полсотни презервативов и литр кокосового молока, которое она использовала для интимной гигиены.
Через пару часов женщину увезли в полицию, где она пробыла до следующего утра. Суд, основываясь на показаниях полицейских, дал ей десять суток ареста по обвинению в мелком хулиганстве. Судья постановил, что полицейские пришли к Валерии с обыском, во время которого она якобы «выражалась в адрес сотрудников полиции грубой нецензурной бранью в общественном месте и грозилась физической расправой». С чем был связан сам обыск, в постановлении суда не указано, и на сайте суда других дел на Валерию нет.
Валерия отсидела десять суток, не смогла снять побои, никакого решения по её заявлению о разбое и фальсификации документов нет до сих пор.
Чёрный месяц для секс-работниц
Марина Авраменко, помогающая секс-работницам из разных городов, говорит, что ноябрь 2022 года стал чёрным месяцем и для многих других коллег Валерии, особенно из столицы. Если до этого времени по административной статье о занятии проституцией, предполагающей штраф максимум две тысячи рублей, в Москве судили 30–40 человек, то в ноябре таких дел было больше тысячи, утверждает активистка.
При этом обычно работниц, по словам Авраменко, «не с мужика снимают», то есть других доказательств проституции, кроме признаний самих девушек, у судов нет: «Когда девочку в одних стрингах сажают в камеру или даже в коридоре она сидит, что хочешь подпишешь, лишь бы это закончилось».
Жаловаться на полицию в общественные организации секс-работницы не любят. «Привыкаешь, что тебя с любой стороны гнобят», — объясняет Виктория из общественной организации, занимающейся профилактикой ВИЧ. Зато девушки чаще стали ходить к психологам. Раньше фонд Виктории в месяц получал 10 заявок на такую помощь, а сейчас — 40, и это максимум, который они могут обеспечить своим подопечным.
«Сначала загнобят их — потом загнобят нас»
Из тысячи протоколов за занятие проституцией в ноябре 2022 года семь были составлены на мужчин, которых привлекли за услуги другим мужчинам. После запрета в России «гей-пропаганды» не только среди детей, но и в целом, секс-работникам начали грозить новые административные штрафы, в сотни раз больше прежних.
Юристка из Санкт-Петербурга Эва Хатэсс рассказывает о случае из её практики. В Подмосковье транс-женщина водила к себе домой клиентов и из-за этого конфликтовала с консьержем. Когда тот их замечал, то говорил: «А-а, извращенцы!» В первые же дни, когда появился новый закон, консьерж вызвал полицию и пожаловался на жилицу.
«Правоприменительной практики по этому закону ещё не было, — продолжает Хатэсс. — Поэтому её просто промурыжили до вечера в отделении и отпустили». Но юристка ждёт, что таких случаев будет больше.
Как минимум об одном штрафе, в 100 тысяч рублей, по статье о пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений среди секс-работников, уже известно. Поводом для протокола, как следует из постановления московского суда, стала анкета мужчины в интернете, на которой он был в «в женском образе».
Впрочем, согласия по поводу нового закона о запрете «гей-пропаганды» в сфере секс-услуг нет. «Там своих проблем тоже хватает, внутренней стигмы и гомофобии, — говорит Марина Авраменко. — Секс-работницы пишут [о гей-парах] в чатах, что нечего ходить целоваться. Я говорю им: даже не важно, как вы относитесь к гомосексуалам, — важно, что это звоночек. Сначала загнобят их — потом загнобят нас. Потому что после гомосексуалов идём мы, так как развращаем, разрушаем институт семьи, разносим болезни».
