«Я уже в дамках»

Максим Перов воспитывался в семье потомственных военных, учился в суворовском училище, но связывать свою жизнь с армией не хотел. С ранних лет он чувствовал себя не как все мальчики — дружил с девочками и ощущал себя не в своём теле. На срочную службу он пошёл, бросив институт и нуждаясь в «отпуске» от незаладившейся семейной жизни, но в итоге попал на войну. Во время службы в Украине он решился на транспереход. Специально для «Новой вкладки» и «Холода» журналист Иван Козлов пообщался с Максин Перовой, её родными и друзьями, чтобы рассказать историю награждённого медалями ветерана «СВО», совершившего один из последних в России транспереходов.

Шоу ужасов

The Rocky Horror Picture Show — это пародийный фантастический мюзикл, снятый в 1975 году. По его сюжету максимально скучная пара обывателей случайно попадает в замок, населённый экстравагантными персонажами, главный из которых — безумный учёный, прибывший на Землю с планеты Транссексуалия.

Фильм провалился в прокате, но обзавёлся фанатской базой и вскоре стал культовым: теперь во многих крупных городах есть тусовки, которые организуют его «соучастный просмотр». Обязательная часть таких просмотров — шэдоукаст: вставая перед экраном, зрители повторяют реплики и движения персонажей, импровизируют, вступают с героями в диалоги, разыгрывают заранее отрепетированные сцены и перформансы.

Весной 2024 года такой просмотр проходил в Санкт-Петербурге в маленьком полуподвальном арт-кафе. Из соображений безопасности участница того вечера по имени Любовь описывает само место и шоу в общих чертах.

— Мы показывали в основном музыкальные номера из «Рокки Хоррора», номера из разных мюзиклов и целое отделение отдали под конкурс выступлений зрителей, — рассказывает Любовь. — Незадолго до этого лютовали проверки по всем вечеринкам — от травести-шоу до фанатов My Little Pony, — поэтому мы не рискнули в тот раз показывать всего «Рокки Хоррора» во всём его ужасе и величии. Пускали только проверенных людей и впервые позвали на площадку юристов.

Тем не менее на вечеринку попало и несколько новых персонажей, ранее не замеченных в тусовке. Больше других всем запомнилась девушка по имени Максин, которую привёл один из постоянных участников. Любовь описывает её как высокую, стройную, стильную, ухоженную и вообще производящую самое приятное впечатление.

По её воспоминаниям, Максин тогда осталась на афтепати, которое проходило в квартире одного из участников, но вместо того, чтобы веселиться, несколько часов просидела на кухне, где вела с кем-то философский диспут. Это ещё больше расположило к ней собравшихся. Впоследствии, после ещё нескольких появлений Максин в общей тусовке, у некоторых стало вызывать недоумение разве что пристрастие девушки к троллингу и тот факт, что она «за что-то любит постироничные правацкие мемы»:

— Она может говорить «Гойда» до ста раз в час, — говорит Любовь. — Однажды мы играли в «Правда или действие», и как только она выбрала действие, ей запретили говорить «Гойда» до конца вечеринки.

Через пару недель Максин и парень, познакомивший её со всеми, перестали общаться, и она сблизилась с другим человеком — на этот раз с участницей тусовки. В кругу «Рокки Хоррора» её стали видеть всё чаще. Со временем в компании узнали, что ещё год назад Максин Перову звали Максимом и для того, чтобы совершить транспереход, ему пришлось расторгнуть контракт с Минобороны и вернуться с войны.

«Почему я не могу быть с подружками?»

Максин Перова переехала в Санкт-Петербург в начале 2024 года. Мы разговариваем по зуму. Она охотно отвечает на все вопросы, много смеётся, шутит и болтает, отвлекаясь разве что на покупателей, которые изредка заглядывают к ней в вейпшоп, где она работает. Даже по зуму видно, что это именно такая стройная и стильная светловолосая девушка, какой её описывали знакомые. В том, что ещё год назад она была парнем, нет ничего странного, а вот то, что этот парень был качком и получил несколько наград за участие в войне с Украиной, кажется невероятным.

— Мне просто не в первый раз о себе рассказывать разным людям, — говорит Максин. — Так что я вам сейчас буду базу наваливать, вагон и маленькую тележку. Точнее, на самом деле, нихера не маленькую.

Мальчик по имени Максим Перов родился в 2000 году в Нижнем Тагиле. Семья жила в Верхней Салде, небольшом городке в 30 километрах к востоку, но мать Максима, Елена Николаевна, не хотела, чтобы упоминание о Салде отпечаталось в паспорте ребёнка, и специально поехала рожать его в другой город. В начале нулевых у Верхней Салды была репутация хуже некуда: во-первых, в городе процветал бандитизм (его уровень был запредельным даже на общем фоне), а во-вторых, в это время он был городом-рекордсменом по количеству жителей с ВИЧ. В прессе Салда получила неформальное звание «российской столицы СПИДа».

— Криминал, как и везде, зоны поделены, — вспоминает Елена Николаевна. — Дети во дворе бегали, гуляли и дрались. Но на учёте мой ребёнок не состоял. Постоять всегда мог за себя, в этом помогли спортивные секции и наставления отца.

Мать имеет в виду отчима. Биологический отец Максима погиб через три месяца после его рождения — Максин не говорит, что конкретно случилось, но прозрачно намекает, что «отец хотел подняться, но не фартануло». Она помнит его только по рассказам других родственников — он был потомственным военным и, в частности, принимал участие в событиях у Белого дома в 1993 году, стоял в оцеплении у самого здания.

Первые годы жизни Максима за его «мужское воспитание» отвечал дед, тоже в прошлом военный. В то же время мальчик чувствовал, что что-то с ними или с миром вокруг не так: «Для меня в детстве было удивительно, что мы везде делимся на мальчиков и девочек. Непонятно было, почему я не могу быть всё время с подружками», — вспоминает Максин.

Недопониманий со стороны деда при этом не было. Для него было важно, чтобы Максим проявлял характер и мог дать сдачи. А он мог. Когда ему ещё не было пяти, он отвадил от дома троих претендентов на мамину руку: кого выжил, а кого и выгнал — например, вылив на очередного «заведомого проходимца» кастрюлю горячего супа. Только четвёртый претендент по имени Александр оказался достойным того, чтобы Максим стал называть его отцом.

— Он действительно стал ему отцом, — говорит мать Максин, Елена. — Ведь родного отца Макс никогда не видел, только на фото. А Саша растил его с пяти лет. Он сам, кстати, служил в 1990-е в Таджикистане, на границе. Именно Саша возил Максима в кружки рисования, лепки из глины, на самбо, плавание, каратэ. В школу в первый класс его повели моя мама и Саша.

Мать Максин говорит, что брутальному мужчине, отслужившему на границе, было непросто принять транспереход пасынка, но на отношениях это в итоге не сказалось. Хотя и стало для мужчины сюрпризом: он воспитывал Максима как «стопроцентного пацана», а «стопроцентный пацан» умело скрывал от близких присущую ему двойственность, поскольку сам не мог понять её природу. Даже мама, несмотря на доверительные отношения с сыном, ничего не замечала.

Типичная, как говорит Максин, женская гендерная социализация нисколько не противоречила регулярным дворовым дракам с пацанами, из которых Максим чаще всего выходил победителем. Однажды он «отделал старшеклассника». После этого, рассказывает Максин, на районе его стали побаиваться. Раньше кто-нибудь из взрослых пацанов регулярно предъявлял ему за то, что он общается с девочками, по которым они сохли («объяснить им, что это просто дружба, само собой, было нереально»), но классу к шестому его оставили в покое.

Скрывать при этом свои предпочтения — тот факт, что девочки интересовали его исключительно как друзья, — Максиму становилось всё труднее. Поэтому, когда появилась возможность уехать, он ей сразу воспользовался. В 2012 году, в возрасте двенадцати лет, он поступил в Ульяновское гвардейское суворовское училище, готовившее кадры для высших военных вузов:

— Это бабушка по отцу предложила. Сказала — пусть получит военное образование. А я слушал и думал: «Гойда!»

Целомудреннее монашки

К жизни в коллективе училища Максим был морально и физически готов: «Я поступил, приехал, смотрю на других: они все как додики себя ведут, а я опьянён свободой».

Звонить родителям в училище было нельзя, но он и не хотел им звонить. Наряды его не напрягали — монотонный физический труд он любил. Быт училища оставлял Максиму время на то, чтобы задумываться о душе. В восьмом классе он решил обратиться к Богу. Покрестился, как он вспоминает, прямо в суворовской форме и прочитал Библию. Но в итоге довольно быстро понял, что с православием ему не по пути:

— Я подумала, что, ну, вряд ли Бог мне поможет с моими вопросами (то есть с вопросами гендерной идентичности. — Прим. ред.). Так что я ограничилась тем, что старалась просто не делать объективно плохих вещей. Кто всем говнит, того мы хуярим — такой принцип. То есть делаем добро.

По словам Максин, родители хотели, чтобы после Ульяновска он поступил в Краснодарское высшее военное училище имени Штеменко, готовящее спецов по защите информации для ВС РФ, но к моменту окончания училища в Ульяновске у него были уже другие планы на жизнь. Чтоб не огорчать родителей, он всё-таки слетал в Краснодар, но в первый же день написал рапорт об отчислении: идти по стопам родственников по мужской линии ему не хотелось. Уже тогда он понял, что у подростка со специфической гендерной идентичностью при построении военной карьеры могут, мягко говоря, возникнуть проблемы:

— У меня не было разделения на «мужское» и «женское», а мама говорила, что я просто ловелас дохуя, поэтому так себя и веду. Вообще, я человек «старой закалки» и воспитания, и все эти вещи [вопросы идентичности] от меня всегда были очень далеки, и это казалось проблемой, которую невозможно решить.

Поступил Максим в итоге в 2016 году на гражданскую специальность инженера-программиста в ЛЭТИ в Санкт-Петербурге. Летом перед началом занятий съездил в летний лагерь для подростков — «Тирус» под Верхней Салдой, — где обзавелся новыми друзьями, которым наконец впервые в жизни сумел открыться:

— Я там тогда впервые поделилась с новой подругой своими переживаниями. Она мне говорит: «То есть ты у себя в голове, типа, девочка?» Я говорю: «Ну, похоже, что да». Это было нестрашно сказать, но важно — есть же мнение, что пока что-то не произнесено вслух, то этого вроде как и не существует.

С поступлением в ЛЭТИ у Максима началась новая жизнь: студенчество, вечеринки, первые стабильные долговременные отношения, первый секс, более предметные и обстоятельные разговоры с друзьями и с понимающими людьми — о себе и о своём самоощущении.

— Пубертат прошёл без забот, — усмехается Максин. — Я имел популярность у девчонок, но мне всё это интересно не было, я вообще думал, что и секса-то без любви не бывает. В каком-то смысле я целомудреннее монашки.

Развившаяся к тому моменту гендерная дисфория не добавляла сексуального желания. По отношению к самому себе Максим Перов испытывал не то чтоб прямо ужас, но неприязнь, и тратил кучу времени и сил на бесплодные попытки понять, что со всем этим делать. В то же время он познакомился со своей будущей женой, которая тоже оказалась родом из Верхней Салды. Кто-то из друзей, заметив его интерес, сказал, что с ней не стоит общаться, потому что она, по слухам, не интересуется парнями.

— О, думаю, тупо ГОООЛ, — веселится Максин, вспоминая этот момент, и продолжает уже более серьёзно. — Это, конечно, иронично звучит, признаюсь, я максимально гомофобна и трансфобна, но вообще я не тот человек, который бы осуждал и засирал кого-то. Мне куда важнее во всём разобраться. Хотя я уже тогда очень много понимала. Трансперсоны в России очень рано взрослеют.

К 2019 году Максим нашёл подработку в одном из Домов культуры Петербурга и «носился скоморохом по сцене». Всё благодаря артистизму — причём скорее приобретённому, чем врождённому: «Ну а что тут сказать, если речь идёт о человеке, который всю жизнь играл парня и перевыполнил этот план на пятёрку?»

В сентябре того же года он окончательно понял, что по-настоящему любит свою подругу, и зимой они поженились. На следующий год Максим остался учиться в Петербурге, а его жена из-за пандемии ушла на дистанционку, вернулась обратно в Верхнюю Салду и заскучала. «Я думаю — похуй, брошу универ, буду жить в счастье и гармонии, — вспоминает Максин. — Меня любят, меня принимают и вообще семейная жизнь — это, как мне тогда казалось, всё, чего я хотела».

Максим бросил учёбу, переехал к жене в свой родной город и устроился там на работу в местный ДК, только уже не скоморохом, а медведем. В тот период он впервые узнал, что существует транспереход. На первых порах, вникнув в эту тему, он понял только одно: нужно много денег. Только получение всех справок для медкомиссии обошлось бы в 20–25 тысяч рублей, а вместе с препаратами и косметологией выходило намного больше. Максим посчитал и понял, что потребуется примерно 200 тысяч.

«Сложно, что у меня член»

Так пролетел 2020-й. Максим продолжал работать в ДК, крутился на нескольких ставках («гоняю в спецовке, а через час уже на сцене»), постепенно накопил какие-никакие сбережения и уже собирался съездить в Москву, чтобы там пообщаться с компетентными врачами соответствующего профиля — в 40-тысячной Верхней Салде с ними, понятное дело, была напряжёнка.

Но тут он получил удар, откуда не ждал. Жена, которая до сих пор поддерживала его на словах, столкнувшись с реальной перспективой трансперехода своей второй половинки, резко «поменяла мнение», и отношения пары одномоментно испортились. «Скажем так, она меня наебала с тем, что меня принимает, — говорит Максин. — Всё стало рушиться, и ко мне пришло понимание, что человек не очень-то меня и любит. Не то чтобы не хочет понять, но отстраняется. В наших отношениях я была тем человеком, который чаще отказывал в сексе. Я тогда думала: „Сложно, что у меня член“. Мозг этого просто не воспринимал».

Расстались они, однако, не сразу. До этого момента их совместная жизнь, по словам Максин, успела превратиться в ад: ссоры, депрессия, усугубляемые зависимостями. Взглянуть на ситуацию трезво помогли их общие друзья, которые приехали в гости на празднование Нового года и поделились с Максимом своими впечатлениями.

— Я объяснила им всё про наши отношения, и они сказали, что это полный пиздец и что надо что-то делать. Тогда я решила уйти в армию, — говорит Максин так запросто, словно речь про поход к семейному психологу. — Сначала на срочку, типа как в отпуск. Я ведь там как рыба в воде: я человек военный. Не то что до мозга костей, но всё-таки этот экзоскелет на мне висит, и снимать его я не собираюсь. Тем более я патриот.

Наступил 2021 год, и 20-летний на тот момент Максим ушёл в армию.

Он попал на сборный пункт «Егоршино» в Свердловской области. Максим знал, что оттуда есть только два пути: на сборный пункт приезжают представители разных частей, и тут действует или «святой рандом», когда срочников набирают не глядя, или же, если есть потребность в людях с определёнными навыками, знакомятся с личными делами. «Я решила, что буду выглядеть максимально отталкивающе для военных, чтобы просто так меня никто не брал, чтобы вместо этого моё личное дело прочли и охуели. Так и получилось». Максин вспоминает, что тогда у Максима были длинные волосы и на сборном пункте он держал себя максимально небрежно и вызывающе.

В итоге офицеры, которые приехали за навыками, а не за живой силой, взяли Максима в Центр комплексного технического контроля. «Это, по сути, подразделение РЭБ [радиоэлектронной борьбы] — так выпадет, если загуглить, но есть там и отделы, которые просто так не загуглить».

Начало службы совпало с окончательным крахом семейной жизни. Как уверяет Максин, жена призналась, что переспала с другим, и он поставил её перед фактом: они разведутся, как только он вернётся на гражданку. До возвращения домой оставалось больше времени, чем он на тот момент полагал: летом 2021 года Россия начала стягивать войска к границе с Украиной.

Максин вспоминает, что к концу 2021 года всем уже было приблизительно понятно, к чему всё идёт, — нельзя было предсказать только масштаб грядущих событий и скорость их наступления: «Но жареным запахло — это ощущалось очень явно». На границе что-то должно было произойти, а там, в мирной жизни, ждало уныние бракоразводного процесса и тусклая неопределённость.

— И я решила подписать контракт, — говорит Максин. — Мне просто стало скучно. И я подумала зарабатывать деньги в армии. Почему бы и нет? Базовый оклад, доплата за «секретку», доплата за съёмное жилье из-за жены.

В 2021 году это ещё была не бог весть какая сумма — в общей сложности выходило не более 40 тысяч рублей, но на тот момент Максима это вполне устраивало. В начале декабря 2021-го он в составе своей части впервые поехал к украинской границе, уже будучи контрактником, а в конце декабря все разъехались по отпускам.

После праздников они с женой подали заявление, и Максим уехал обратно на границу, где к началу февраля всё уже было накалено до предела: «Ощущение было таким, что грядет что-то, чего никто не хотел, но все знали, что оно наступит. Хотя я всем друзьям по телефону говорила, что ничего не будет, и потом долго извинялась».

Брак Максин с женой расторгли 17 февраля. Ещё через несколько дней Россия объявила о признании независимости «ДНР» и «ЛНР». Максин вспоминает, что тогда все вокруг нешуточно затряслись: «Даже у меня в части много кто трясся. Люди всё-таки пришли за деньгами, а не погибать на войне. А у меня такого не было. Может, мне жизнь была не сильно дорога. Наверное, потому что я трап. К тому же я всегда думал, что самопожертвование — это база, а тут ещё и за Родину».

Братство и принятие

Максин утверждает, что через несколько дней после того, как началась война, её отправили «за ленточку» для сопровождения генералитета. Пришлось лететь на вертолётах, поскольку в начале марта колесной технике было трудно проехать.

Непосредственно о своём участии в войне и о боевых операциях Максин отказывается распространяться, так что все её фронтовые истории носят довольно общий характер: без дат, конкретных обстоятельств, фамилий, топонимов и статистики по погибшим. «Великая Дорога и Новый Быков — просто названия двух пунктов, которые стоит зафиксировать», — говорит она и этим ограничивается.

Если верить открытым источникам, весной 2022 года в селе Великая Дорога велись бои с участием подразделений Сил специальных операций ВС РФ. Что до села Новый Быков, то примерно в тот же период там, согласно репортажу The New Yorker, российские военные организовали тюрьму в подвале местной котельной. Украинская сторона обвиняет в совершении военных преступлений в селе Новый Быков российских военнослужащих 97-й зенитно-ракетной бригады, 21-й отдельной мотострелковой бригады и 6-го гвардейского танкового полка.

— По сути, мое звание было — обычный рядовой, — говорит Максин. — Но функции я исполняла офицерские. То ли меня начальство хотело обкатать, то ли, наоборот, меня не жалко было.

Максин рассказывает, что был момент, когда в течение двух дней он был вынужден перемещаться «на броне», так как более комфортного места для него и многих его сослуживцев не нашлось. «К тому, чтобы ехать на броне и быть живой мишенью, меня ни в одном училище не готовили. Мне повезло — меня не зацепило, как некоторых. Сейчас у меня три боевые награды, — говорит Максин и демонстрирует одну за другой. — „За боевые отличия“ (не то что сверхпиздатая, но ладно), „За воинскую доблесть“ и медаль Жукова».

На войне Максин была в составе группировки армии «Центр», и этот факт её неподдельно забавляет: «Где ещё была группа армий Центр? Ну вот. Вообще, у нас многие вещи происходили как будто постиронично. У меня в части были люди, которые Максима Каца смотрели под прилётами снарядов».

Так в череде обстоятельств и ситуаций, о которых Максин не рассказывает в деталях, прошли первые три недели войны. «Три недели — и всё, по сути, я ветеран. Хотя это меня особо не волновало. Мне было важно, что я участвую в историческом событии, всегда мечтал оказаться на острие. В целом меня и устраивало всё: ну да, можно умереть. Если за деньгами гоняться, то оно того не стоит, а если за опытом — другое дело».

Потом была летняя кампания 2022 года, об участии в которой Максин рассказывает ещё более скупо: «Краснолиманское направление, Изюмское направление». Изюмское направление весной и летом 2022-го было одним из самых горячих фронтов, где часто происходили бои на коротких дистанциях, а на Краснолиманском направлении ВСУ к началу осени предприняли успешное контрнаступление.

Конкретику о своём участии в боях Максин опять-таки не раскрывает, зато охотно делится своими общими впечатлениями: «Не хочу показаться ни ватником, ни либерахой, но мне удалось повидать людей и много в чём удалось поучаствовать. Так вот, нацисты реально существуют. Это, как оказалось, не пиздёж. Классно! Хоть в чём-то мы правы, окей».

На просьбу прояснить она отвечает: «Не буду говорить о том, что происходило в боях, но даже на примере пленных: особенно на начальных этапах пленные были сплошь в нацистской символике. На тот момент у меня это не вызвало удивления — ну, думаю, угорают по этой теме, чтобы блядей корёжило. Но потом я увидела и поняла, что там это системное явление. С обеих сторон есть долбоёбы, но всё же у нас, в отличие от Украины, это не поощряется системно».

В августе 2022 года Максим взял отпуск и провёл его так, как придёт в голову далеко не каждому участнику войны в Украине: поехал в Питер, купил себе белый парик и носил его, ночи напролёт гуляя с друзьями. В ту поездку он впервые рассказал о себе своим друзьям. В частности, Дмитрию Смирнову, с которым они познакомились на первом курсе ЛЭТИ.

— Мы вместе с ещё одним нашим другом пошли в «Перекрёсток» за лимонадами, — вспоминает Дмитрий, — а после, стоя у выхода, Максин призналась в своей транссексуальности нам обоим. Было видно, как нелегко ей далось это признание и как тяжело было выбрать подходящий момент. Первой моей реакцией было удивление, так как я даже не мог подумать о транссексуальности Максин. Хотя и чувствовал, что есть определённая очень важная для неё вещь, которую она скрывает от меня. Я принял это признание с радостью, ведь почувствовал, что таким образом она сняла один из камней со своей души — наконец рассказала друзьям, которые признали её в новом свете и выразили свою поддержку. Я чувствую, что мы стали ближе, ведь теперь нет того груза недомолвок между нами.

Другим близким человеком, которому в те же дни отпуска открылся Максим, стал его однокашник из суворовского училища Юрий, с которым они дружили с 2012 года. Сейчас он сам на войне — с января 2024 года. Как Юрий признаётся, он — человек более консервативных взглядов, поэтому принять идентичность друга ему было сложно:

— Я охуел, но и у меня, и у Максима такая работа, что охуеваем мы часто. Дело в том, что я человек верующий, православный. Как-то это все малёхо неправильно в моём понимании. Но мы давно дружим и много пережили вместе, и это перекрывает всё остальное.

Вернувшись из отпуска на войну, Максим продолжил тем, что рассказал о себе ещё и некоторым сослуживцам. Те, по его словам, отреагировали спокойно: «Всё-таки у нас боевое братство, и я себя хорошо зарекомендовала. И претензии к моему стилю общения сразу испарились, потому как, ну, что ты мне предъявишь при таком раскладе?»

В мае 2023 года у Максима закончился контракт. Переподписывать бумаги он не стал, но по факту контракт всё равно действовал до окончания войны. «Думаю, ну классно, ещё год поднакоплю денег, а потом можно и уехать в большой отпуск и всё провернуть, — вспоминает Максин, имея в виду транспереход.

События, однако, пришлось форсировать.

Постироничный рофл

— Естественно, моё отношение к войне крайне негативное, как и у всех, кому удалось её прохавать там, где она действительно война, — говорит Максин. — Мы все крайне против этого, но Родина есть Родина, приказ есть приказ. В начале войны у людей ещё были сомнения, но сейчас всё изменилось. Дело ведь не только в пропаганде — 2023 год реально был хорошим, солнечно-позитивным годом для фронта. Но, к сожалению, не для меня.

В начале лета до Максима дошли новости о том, что в России совсем скоро законодательно запретят совершать транспереход. Он понял, что медлить нельзя ни дня. Кое-как выбив срочный отпуск, Максим поехал в Нижнетагильский ЗАГС — в тот самый, где они когда-то заключили брак с женой. «Как максимально оригинальный человек», Максим Юрьевич Перов выбрал себе новое имя — так появилась Максин Юрьевна Перова. За несколько дней ей удалось сменить свидетельство о рождении и договориться о выпуске нового паспорта, который она вскоре получила на руки в Екатеринбурге.

Максин удалось запрыгнуть на подножку уходящего поезда. Через несколько дней закон о запрете трансперехода приняли в третьем чтении. «Скидываю фотки моим друзьям, и все они — либерахи, центристы, нацисты, ватники — радуются и пишут „Гойда!“»

Но это было только началом утомительной возни с документами, которую Максин теперь называет не иначе как «постироничный рофл». На следующий день после получения паспорта она поехала в отдел кадров родной части, так как начальство нужно было оповестить об изменениях в личных данных. Такого изменения в личных данных в её части ещё не случалось.

— Есть ахуй, а есть трихуй, — описывает Максин реакцию в отделе кадров. — Но мне-то что? Я уже в дамках, причём во всех смыслах. Я владею ситуацией, а вам решать, что с ней делать.

На тот момент она ещё рассчитывала, что кадровики решат ситуацию как-нибудь так, чтобы она смогла продолжить службу: например, поменяют военный билет по новым данным и подыщут подходящую должность. Но вместо этого Максин попытались обвинить в подделке документов. «Ну в суд идите, — пожимает плечами она. — Меня Российская Федерация признала, выдала мне документ. У них был выбор: или сохранить хорошего сотрудника, или ебаться с моим увольнением».

Начальство выбрало второй вариант, и всё затянулось примерно на полгода. Сначала Максин свозили в военный госпиталь в Екатеринбурге и показали специально приехавшей московской комиссии, потом вернули в часть и держали там ещё пару недель, а в итоге отпустили с категорией «Д». «По психиатрии в итоге поставили какую-то хуйню, — говорит Максин. — Но даже увольняли Максима Юрьевича, а не меня. То есть человека, которого на тот момент уже полгода как не существовало, что тоже много говорит о нашей системе».

Тем не менее Максин решила ещё побороться и, приехав домой, попыталась сняться с учёта и вернуть себе все преференции, положенные как участнику войны. Следующим квестом на этом пути стало переоформление ветеранского удостоверения, но на это дело Максин «искрометно забила хуй». Во всяком случае, временно — она думала, что удостоверение понадобится ей для поступления в вуз, но в итоге всё удалось решить и без него. Летом 2024 года Максин по квоте для участников войны поступила в Санкт-Петербургский университет ИТМО.

Страшнее, чем война

Сейчас военная карьера Максин как будто подошла к концу. Она устроилась работать в один из питерских вейпшопов и чувствует себя вполне комфортно — по крайней мере пока ей не наскучило.

Расстройство идентичности и дисфория практически оставили её после смены паспорта.

— Насчёт операций не загадываю, — говорит она. — В моём случае смены документов и небольшой перемены имиджа было достаточно для того, чтобы побороть дисфорию. Отвращение к телу-гениталиям у меня менее выражено, чем у большинства людей со схожей проблемой. Да и так как мне нравятся девушки, я не стремлюсь убить в своём теле всё мужское. За девять месяцев ЗГТ у меня действительно выросла небольшая грудь и продолжает расти. Меня это радует. Электроэпиляция наконец позволила забыть о бритье лица. Я работаю над фигурой и в целом довольна своим результатом, как и моё окружение. Над голосом не работаю, потому как считаю, что ещё не время. Мало толку от того, что у человека голос ближе к женскому, если торчит кадык. Кадык бы я действительно удалила. Будь у меня на это ресурсы как денежные, так и время.

Маленький Telegram-канал с военными хрониками, который она регулярно обновляла, находясь на фронте, чтобы давать близким знать, что она жива, Максин почистила, и теперь это просто невинный канал без чёткой тематики: «Я удалила из канала всю жесть про „СВО“. Я же девушка всё-таки — сейчас именно это та сторона, которую я раскрываю. К тому же на меня недавно мама подписалась».

— Конечно, мне это всё очень не легко дается, — признаётся Елена Николаевна, говоря о принятии перемен, на которые пошла Максин. — Но жизнь одна, и каждый волен прожить её так, как хочет. Конечно, трудно передать словами моё удивление, когда Макс поменял документы. Но меня больше заботила безопасность моего ребёнка. Сейчас я рада, что у Максин всё хорошо, и рада, что мой ребёнок жив и счастлив, пускай и по-своему.

— До сих пор трудно бывает, потому что я путаю местоимения, — говорит друг Максин Максим Казаков. — Но больше в нашем общении ничего не изменилось. Я вижу, что у Максин есть большая дистанция с её нынешним окружением, человек от них сильно отличается, но ситуация, в которой она оказалась, объединяет их. Она остаётся той же самой, но становится мягче.

У однокашника Юрия те же трудности, что и у Казакова: «Я до сих пор к нему обращаюсь как к Максу Перову. Ну не могу я сказать „Максин, привет!“ Вот „Макс“ могу. Я называю его „братан“. Одна девушка, которую я попросил его встретить в аэропорту, офигела, что у меня друзья такие есть. Но всё равно главное, что Макс — мой товарищ, которого я не брошу, и он не бросит меня. Впрочем, на жизнь друг друга мы сейчас всё равно мало влияем».

Сейчас Максин занята преимущественно тем, что сокращает дистанцию, которую подметил Максим Казаков, расширяет социальные связи и вообще старается укрепиться в обычной мирной жизни. Именно так она, например, попала в питерскую тусовку «Шоу Рокки Хоррора», хотя абсолютное большинство её участников далеки от близких ей консервативных идеалов:

— Я из мира ЛГБТ (движение запрещено в России) много чего не понимаю, но я максимально принимающий человек. К тому же я общалась с людьми, которые делали куда более ужасные вещи, чем придерживались нетрадиционных ценностей. Ну и вообще, если ты не можешь общаться с людьми, которые придерживаются других ценностей, это значит только, что ты слабачок.

Своих дальнейших планов на жизнь Максин не раскрывает, зато рассказывает, чего точно не станет делать. Например, она точно не пойдёт в модельный бизнес, несмотря на эффектную внешность и советы друзей, поскольку «люди из модельного бизнеса президентами не становятся». Амбиций у Максин много.

— Секрет моего неунывания в сложной ситуации, — говорит она, — в том, что все проблемы меркли по сравнению с проблемой моей идентичности, с этим ебучим незакрытым гештальтом. Блин, слушайте, некоторые вещи из того мира, в который мне пришлось погрузиться за последние полтора года, — это, по-моему, реально страшнее, чем война.