2 августа 2022 года в Оренбурге в подъезде дома убили 25-летнюю Елену Фёдорову — она работала участковым терапевтом. В тот день она подменяла коллегу, находящуюся в отпуске, и шла на вызов к пациентке. Елена позвонила в домофон, зашла в дом и начала подниматься на пятый этаж, но дошла только до третьего. Между этажами на неё напали. Как сообщал местный телеканал ОРТ, это оказался сталкер, который давно следил за Еленой. Он нанёс Елене 30 ножевых ранений и тут же скрылся. Пациентка, к которой врач долго не поднималась, отправила сына встретить её — он и обнаружил её, истёкшую кровью, на лестничной клетке. Жители подъезда заявили, что криков о помощи не слышали.
Врачебное сообщество давно обсуждает, что от вызовов на дом пора отказаться как от неэффективной и опасной практики. «Новая вкладка» поговорила с врачами о том, как они сейчас защищаются от агрессивных пациентов и что делать, чтобы люди по-другому относились к медработникам.
Противники отмены вызовов утверждают: убийство Елены Фёдоровой не связано с её профессиональной деятельностью и могло произойти в любой другой момент. Врачи отвечают, что это не отменяет бессмысленности хождений по вызовам и того, что медработник никак не защищён перед агрессивным пациентом, причём неважно — на вызове или в медицинском учреждении.
В начале августа в Telegram появился чат «Защиту медикам!» Там состоит более 3,5 тысячи человек. Чат провёл опрос среди участковых терапевтов и педиатров и выяснил, с какими угрозами сталкивались медики на рабочем месте: 85% опрошенных сталкивались со словесной угрозой, 46,3% — с рукоприкладством и нападением со стороны пациентов, 18,8% подвергались насильному удерживанию в квартире, 30% — с сексуальными домогательствами и 0,6% подверглись изнасилованию на вызове.
По описанию чата, глобальная цель этого стихийного профсоюза — добиться принятия законопроекта о защите медиков и отмены вызовов на дом. Врачи считают, что нападение на медицинского работника должно наказываться так же строго, как угроза представителю власти, а вызовы на дом происходить только тогда, когда человек физически не может дойти до поликлиники. С этим они намерены дойти до Государственной думы.
«Однажды ко мне вышел отец ребёнка, будучи совершенно голым»
Мария Садовничая работала участковым педиатром в Санкт-Петербурге. Летом в среднем приходилось обслуживать от 5 до 15 вызовов, зимой — до 30 в день. Однажды ей и её коллегам пришлось принять 200 вызовов вчетвером. Каждый должен был обойти 50 квартир, понадобилось 14 часов. Эту ситуацию Мария называет эксцессом.
Педиатр рассказывает, что у каждого участкового врача есть история с агрессивными пациентами или опасными ситуациями, которые произошли с ними во время вызова на дом. Сама Мария — не исключение:
— Непосредственно физической атаки на меня ни разу не происходило. Но я сталкивалась с хамством подростков, пошлыми комментариями в свой адрес, агрессивными собаками, от которых приходилось прятаться. Однажды ко мне вышел отец ребёнка, будучи совершенно голым. Он попытался оправдаться, сказав, что не знал, что жена вызвала врача.
Способов защитить себя заранее от агрессивных пациентов (или, как в случае с педиатрами, родителей пациентов) — нет, уверена Мария. Можно подготовиться только если заранее известно, что семья неблагополучная. Садовничая рассказывает, что в таких случаях ей несколько раз приходилось просить заменить её на вызове коллегу-мужчину или писать отказ на имя заведующей:
— Если я вижу, что иду на вызов в семью с агрессивными родителями — заранее предупреждаю, что снимаю на камеру или записываю. Для собственной защиты без слития в соцсети это делать можно. Часто это помогает, люди на камеру ведут себя приличнее. По правилам, для защиты врача дверь в квартиру во время вызова должна быть открыта нараспашку. Но никто из родителей не соглашается это делать, и сразу закрывают дверь на замок.
По мнению врача, система вызовов на дом не оправдана, потому что во время вызова невозможно оказать полноценную помощь пациенту. В лучшем случае на один вызов тратится 40 минут, из которых всего 10 занимает осмотр. Всё остальное время — это дорога до пациента, заполнение документов, мытьё рук и разные мелкие бытовые моменты. За это время можно успеть осмотреть четырёх пациентов в поликлинике. К тому же, большая часть вызовов — это вызовы без причины: например, на температуру 37,7 или необычное поведение ребёнка. Мария вспоминает, что в тот день, когда им поступило 200 звонков, реально нужных было пять. Все они закончились госпитализацией, когда нужен был не участковый врач, а скорая помощь.
— Однажды я приехала на вызов, а мама сказала: «У него пуки странно пахнут, и он сидит и грустно смотрит». И это прямая цитата, — вспоминает Мария.
Из поликлиники Марии пришлось уволиться: она поступила в магистратуру и возник конфликт расписаний. После этого девушка устроилась работать в частную клинику, где вызовы на дом тоже были, но каждый из них стоил 4,5 тысячи рублей. За день она объезжала 12 квартир.
Сейчас Мария живёт в США: там у неё родился племянник, ребёнок появился раньше срока. Она смогла сравнить разницу в работе систем здравоохранения: если в России к новорождённым в первый месяц еженедельно приходит патронажная сестра или врач, то в США ничего подобного нет. Если ребёнку становится плохо — его везут в больницу в кабинет экстренной помощи или вызывают скорую.
«Наш статус никогда не будет приравнен к статусу полицейского»
Юлия Богданова — уролог из Самары, участковым терапевтом она работала во время учёбы в ординатуре. Новость об убийстве коллеги из Оренбурга заставила молодого врача действовать — Юлия создала чат «Защиту медикам!», чтобы попробовать изменить систему и защитить своих коллег и себя законодательно:
— Законопроект, который мы готовим, в первую очередь о защите любого медицинского работника от физического насилия. Мы понимаем, что наш статус никогда не будет приравнен к статусу полицейского. Но попытаемся сделать всё, чтобы агрессивный пациент знал: если он попытается навредить нам — его настигнет суровое наказание.
Сейчас у врача нет никаких инструментов для защиты:
— Можно было бы взять на вызов медсестру, но в условиях кадровой загруженности это сделать невозможно. Когда пациент не выпускает из квартиры или запирает на балконе, он постоянно следит за врачом. Вызвать полицию в таком случае тоже не выйдет, это только его разозлит, — говорит Юлия.
Юлия понимает, что законодательная инициатива — процесс долгий, поэтому не надеется на быстрые изменения. Врачи придумывают, как защитить себя прямо сейчас. Начать решили с агитации среди пациентов: разговаривать с ними и рассказывать о том, с какой опасностью для медиков сопряжены выходы на дом. По мнению Юлии, многие пациенты об этом даже не задумываются.
Полностью отменить систему вызовов на дом всё равно не получится. Всегда останутся люди, которые физически не могут добраться до поликлиники. Юлия ссылается на опыт коллег с Запада: врачи приходят на дом, если пациент лежачий и нетранспортабельный. Например, в Германии семейный врач может прийти на дом, но только если это действительно необходимо и есть личная договорённость, причём делает он это вне рабочего времени, то есть в свой обеденный перерыв или после работы. К ребёнку с температурой врач не придет, родителям посоветуют дать жаропонижающее и просто оставаться дома. В Великобритании вызвать врача на дом невозможно, можно только вызвать неотложку или приехать в больницу самостоятельно.
— На мой взгляд, главная проблема в том, что люди у нас считают, что их здоровье — это не их зона ответственности, а врача. Отсюда и потребительное отношение к медработникам, и, как следствие, элементарное неуважение. У медика мало прав. Есть 323-й приказ Министерства здравоохранения, конструкция которого подразумевает, что у пациентов гораздо больше преимуществ, чем у врачей. На этой законодательной основе продолжается наше неравенство. Защититься врач может только посредством одной статьи (ст. 70 — прим. ред.), где сказано, что можно отказаться оказывать помощь пациенту, если есть медик на замену. И только по согласованию с начальством. Повысить уважение к нам можно, если поменять законодательную базу, — заключает Юлия.
«Врачу разрешено ещё меньше, чем всем остальным»
Ирина Вертлина в здравоохранении уже 30 лет. В московской поликлинике участковым терапевтом она работала ещё в молодости, а позже ушла в коммерческую медицину, где вызовы на дом тоже были, но на ОМС это было мало похоже.
— Система вызовов на дом — это традиционная скрепная система, которая до сих пор работает только потому, что руководство не желает ничего менять. Якобы это сделано на благо пациентов, но ни пациенты, ни руководство не понимают, что осмотр врача на дому представляет собой обычную профанацию, — рассказывает Ирина. — Пациенту всё равно придётся отправиться в поликлинику, чтобы пройти УЗИ, сдать анализы. Даже скорая помощь зачастую играет роль медицинского такси. На мой взгляд, здесь нужны не девочки фельдшеры из скорой и не участковый терапевт без каких-либо инструментов. Если человеку действительно стало плохо дома, ему нужен парамедик, который будет следить за здоровьем пациента во время транспортировки в больницу.
По мнению Ирины, в России в принципе у человека мало прав, но врачу разрешено ещё меньше, чем всем остальным. Например, у медработника нет права на забастовку. Все остальные способы взаимодействия и отстаивания прав она считает бессмысленными.
— Всеобщее хамство опирается на установки врачебного руководства: потребитель всегда прав. Даже если потребитель не прав и его отношение можно расценивать как хамское или преступное, за врача никто не вступится. На мой взгляд, это делается целенаправленно: цели у всех разные, но тактика одинаковая. И такая проблема есть не только в сфере ОМС, но и в частной медицине, — уверена Ирина.
По мнению Ирины, чтобы пациенты начали уважать врачей, врачам, в первую очередь, нужно вернуть уважение к самим себе:
— Но, чтобы вернуть себе достоинство, нужно провести большую работу и выдавить из себя раба. Об этом Чехов писал еще в 19 веке — и это до сих пор актуально.
