«Я сказал: „С чего вы взяли, что меня убьют? Вы меня в колонии быстрее убьёте — морально“»

Летом ЧВК «Вагнер» начала вербовать в свои ряды заключённых, отбывающих сроки в российских колониях: основатель компании Евгений Пригожин иногда лично приезжал в места заключения и агитировал осуждённых отправляться воевать в Украину, обещая им взамен свободу и деньги. Сколько людей приняли это предложение, достоверно неизвестно — как и сколько людей получили помилование. Журналистка Нина Абросимова сумела поговорить со Станиславом Богдановым — 35-летним новгородцем, который получил 23 года колонии за жестокое убийство, а в 2022 году поехал воевать и вернулся из Украины без ноги.

Этот материал — совместный проект «Новой вкладки» и «Холода». «Холод» — независимое издание о людях и их историях в России и за её пределами. Читайте сайт «Холода» и подписывайтесь на соцсети издания: Telegram-канал, Instagram*, Twitter, Facebook*.

В октябре 2022 года пенсионерка из Новгородской области Ольга Павлова получила от нескольких своих знакомых одну и ту же ссылку на двухминутное видео. Пятеро мужчин вечером сидят на крыше отеля и разговаривают. У двоих нет ног, у одного — ступни, у ещё одного — руки. Единственный собеседник без увечий — основатель ЧВК «Вагнер» Евгений Пригожин.

— Из ЧВК «Вагнер» можно уехать только либо на пенсию по старости, либо в цинковом гробу, — говорил Пригожин, посмеиваясь. — Ну, ладно, чего здесь-то, нормально, да?
— Да, хорошо, — ответил безногий молодой человек в сером худи. — О таком можно было в моём случае только мечтать. По телевизору смотреть и мечтать.
— Тебе сколько оставалось сидеть? — поинтересовался Пригожин.
— 10 лет позади было, 13 впереди. Очень много.
— Ты, как говорится, был нарушитель, а теперь — герой войны.

Павловой стало плохо. «Нарушитель» — Станислав Богданов — 10 лет назад забил до смерти её брата. Тело нашла она; потом отмывала дом от следов крови. Суд приговорил убийцу к 23 годам в колонии строгого режима. Теперь он сидел на ротанговом диване на фоне ночного города, а на его худи были приколоты медали.

На следующий день принадлежащее Пригожину издание РИА ФАН опубликовало ещё одно видео: те же четверо мужчин с ранениями по очереди получали красные бархатные коробочки с медалями за отвагу, памятные знаки ЧВК «Вагнер» за ранение, грамоты от начальника Национального центра управления обороной, паспорта и справки о помиловании; происходило всё это, как указывало агентство, в госпитале в Луганске. В небольшом интервью после награждения Богданов сообщил, что потерял ногу во время ночного обстрела: «Один прилёт попал в товарища, второй — уже в мою ногу».

«Я думала, у нас с тюрем не выпускают на войну, — рассказывает Павлова. — Я думала, только у Зеленского так: у них же сразу с тюрем пошли! (президент Украины в конце февраля 2022 года заявлял, что во время военного положения заключённые, имеющие опыт участия в боевых действиях, могут отправиться на фронт; в мае министр юстиции говорил, что таких набралось 363 человека. — прим. ред.). Оказывается, [и у нас] выпускают. Думаю, если бы не эта перебранка с Украиной, то он бы [свой срок] досидел, вряд ли он под амнистию бы попал».

ЧВК «Вагнер» начала вербовать заключённых на *** (спецоперацию) с Украиной летом 2022 года. На видео из колонии в Йошкар-Оле, которое опубликовали соратники Алексея Навального, Пригожин, лично приехавший убеждать осуждённых, обещал помилование после полугода службы по контракту. «Вопросы гарантий и доверия следующие. У вас есть кто-нибудь, кто вас может с десяткой срока отсюда, с зоны, вытащить? Как вы думаете? — говорил бизнесмен. — Есть двое, кто вытаскивает. Это Аллах и Бог — в деревянном ящике. А я вас живыми забираю. Но не всегда живыми возвращаю». К обещаниям свободы прилагалось и финансирование: зарплата как у рядовых бойцов ЧВК и «гробовые» в размере пяти миллионов рублей в случае смерти на фронте. По данным главы фонда «Русь Сидящая» Ольги Романовой, в ряде колоний поехать на фронт с «Вагнером» согласился каждый пятый.

Подписал контракт и Станислав Богданов, отбывавший срок за убийство в ИК-7 Панковка в родном Новгороде. В начале августа он уже был в окопах под Луганском, но вскоре получил ранение — и через несколько недель общался с Пригожиным в Геленджике.

В середине ноября я получила от Богданова сообщение во «ВКонтакте». За две недели до этого я звонила Александру Малахову, с которым он подружился в колонии. Видимо, тот рассказал об этом разговоре Богданову. Сообщение было отправлено в два часа ночи: «Здравствуй, Нина. Я начну сразу с того, что не делал. Зачем вы начали копать прошлое, я не личность, моё прошлое никому не интересно. Одна грязь про меня. Чего бы я ни писал или говорил, всё равно перевернут. Столько лет прошло — и в никуда. Я не собираюсь жалеть себя. Что было, то было, обратное не вернуть. Да, я отсидел довольно много времени, и на мне это отразилось, я стал терпелив и спокойно переношу грусть. Выбор был за мной — вступить в ряды ЧВК, и никто меня не подталкивал».

Через полчаса пришло ещё одно сообщение: «Я не собираюсь возвращаться к старой жизни. Я буду идти только вперёд, как меня учили, и ребят я не забуду. Они остались в моей памяти, они были со мной до конца, и я буду помнить их, пока стучится моё сердце. <…> Прекратите осуждать. Я пошёл на защиту своей страны, изменения в жизни, мне нечего терять, надо будет жизнь отдать — я отдам. Но только ради победы нашей страны…».

Я предложила Богданову созвониться. Он скинул свой номер. С его встречи с основателем ЧВК «Вагнер» прошло больше месяца, но он всё ещё был под впечатлением от знакомства.

«Пригожин… Смотрел на него и думал: „Ни фига! Вот это клёвый мужик! Вообще молодец!“ Я только по телевизору [его] видел, не мог даже представить, что я рядом с ним буду стоять, даже сфоткаюсь, — вспоминал Богданов ту встречу под камерами. — Намекать даже не мог, чтобы вот так забрали меня, посадили в самолёт с остальными, повоевал, травму получил, вылечили, награду дали, героем стал».

«Я понимаю, что после нашего разговора с тобой у меня могут возникнуть какие-то проблемы, — добавил он. — Но я думаю, что всё пройдено уже. Все прекрасно знают, кто я такой».

Мямя

Богданов и убитый им Сергей Жиганов жили в Великом Новгороде на соседних улицах, но не были знакомы и вряд ли захотели бы водить дружбу. 32-летний Жиганов работал мировым судьёй, носил карманные часы на цепочке, желал возрождения монархии, читал фэнтези. Одну из комнат в своей квартире он декорировал в викторианском стиле: тёмная мебель, шёлковые обои, бутафорские щиты и мечи. «Оно, конечно, видно, что не палата рыцарей XIV века, но очень интересно смотрелось», — говорит человек, бывавший у него в гостях.

25-летний Богданов вращался в кругах, где, по его словам, «почти все были связаны с криминалом: кто-то посидел, кто-то условный получил, разбой, хулиганы». Он сам к началу 2010-х тоже успел отсидеть четыре с половиной года в колонии за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, хулиганство, разбой и угон машины. На своей катался без прав: «Отберут [машину] — мне не жалко было». Работал на стройках. Пил дешёвое пиво. Шепелявил — и поэтому знакомые его звали Мямей.

В воскресенье, 23 сентября 2012 года, Богданов отправился в посёлок Крестцы в часе езды от Великого Новгорода: приятели позвали его помочь с ремонтом в загородном доме. «Там надо было окна поставить, двери, а они не умели ничего делать, — рассказывает он. — Приехал, короче, пока они катались там с девчонками беспонтовыми. Меня ещё в этот замес затянули. Конечно, я за компанию пивка попил».

Судья Жиганов тем вечером тоже поехал в Крестцы: там он жил (семьи у него не было) и работал в мировом суде, но выходные предпочитал проводить у себя в Новгороде, а к рабочей неделе возвращался в дом, полученный в наследство от двоюродной бабушки. Сестру, которая жила отдельно, но помогала Жиганову с огородом и бытом, он обычно держал в курсе своих перемещений. «Докладывал: „Оля, я в город поехал“, — вспоминает Павлова (она на 16 лет старше брата). — Я говорю: „Что ты мне докладываешь-то, большой мальчик уже“. Такой ответственный был».

Когда Жиганов подъехал к своему дому в Крестцах, было около одиннадцати вечера. Пьяный Богданов и его друг в это время сидели в машине неподалёку. Судья повозился с калиткой, но не смог её открыть и попросил помощи. Богданов перемахнул через забор и поднял засов. Жиганов пригласил новых знакомых в дом. «Кому — кофе, кому — вино, — рассказывает Павлова то, что позже узнала от следователей и адвокатов. — Что там произошло, как там у них разговор пошёл, я не знаю. Но я не думаю, что Серёжа на рожон пошёл. Он у нас такой мальчик не спортивный, мягкотелый, покладистый».

Богданов говорит, что судья спросил, сидел ли он, уточнил за что — а потом якобы попросил ничего не воровать у него дома. Из-за этого Богданов, по его словам, взбесился. «Он так ещё ухмыльнулся, подумал, небось: „Ага, сейчас я уйду в туалет, а они начнут тут дом воровать“, — вспоминает он. — Что первое в руку попалось — это кочерга, — я ему в голову и заебал. Конечно, он встал: 195 сантиметров, на 10 сантиметров меня выше и здоровее на 40 килограмм. Что мне с ним делать? Там уже руками работал».

«Во мне Жиганов разбудил такого зверя! Я просто в шоке был сам. Как будто дьявол меня по плечу ударил и говорит: „Делай, Стас, делай, убивай его, он не нужен этой земле!“ — продолжает Богданов. — Вы же знаете, как он себя вёл? Как другие судьи себя ведут на дороге? Гоняют там пьяные на машине, сбивают людей — им за это ничего. Вы знаете, да?! Видели такие ролики? Где они в кабаках там сидят дорогих? С пистолетом выходят, стреляют в прохожего». Когда я возразила, что про Жиганова ничего подобного известно не было, Богданов ответил, что «этот только начинал быть таким»: «А фиг его знает: может, он девочек поёбывал, насиловал? Маленьких».

Пока он убивал Жиганова, приятель, вместе с которым Богданов зашёл в гости к судье, якобы «сидел на табуретке и ничего не делал». В приговоре указано, что судья просил его успокоить убийцу — безуспешно; в итоге он выпил с Богдановым вина и ушёл домой, «так как не мог смотреть на происходящее».

Богданов на собутыльника обижен: «Даже ни разу ничего не сделал, пока я сидел».

Богданов мучил жертву до пяти утра, пресекая ударами кочергой его попытки встать на ноги, уползти или договориться. Денег или драгоценностей он в доме не нашёл, но пытками выведал пин-коды от банковских карт. Добил он Жиганова гантелей: три раза сбросил её на голову с высоты собственного роста.

«Я взял сначала в руки утюг, но он был с острыми краями, а гантели были с круглыми краями, — невозмутимо объясняет Богданов. — Я подумал, что лучше не буду кровью тут забрызгивать всё, и ударил его гантелей. Ну, чтобы мозги там не размазать. А кочергой я его один раз ударил».

— В приговоре написано, что 40 раз.
— Да, блин, ё-моё, написано 40, — Богданов смеётся. — Конечно, там цену набивал этот эксперт: «Может, ты 20 раз ударил его?». «Пиши 20», — [говорю]. «Нет, наверное, 35?». — «Ну, пиши 35».
— «Всё-таки сколько ты раз ударил?». — «Пиши 40, — говорю, — я не знаю, сколько раз я его ударил. И скажи, что гантелей ещё раз пять. Всё. Посади меня быстрее».

Железный человек

В колонии ИК-7 в Панковке Станислав Богданов провёл 10 лет: 23 года — большой срок даже для убийц — суд ему назначил из-за того, что он рецидивист, а убийство сопровождалось разбоем.

«Мне очень хорошо сиделось, у меня очень всё замечательно было, — ехидно говорит Богданов. — Ну, бытовуха у меня была [налажена]: передачи были, рыбки были, цветы были. Кошка была у меня красивая: нам её с воли привезли, британку. До сих пор остаётся там, бедолажка».

Евгений Фёдоров, который отбывал срок в той же колонии и освободился в 2022-м, характеризует Богданова как человека адекватного и спокойного: «Неважно, что он кого-то убил. У нас там полколонии — у кого тоже срока по двадцать с лишним лет, тоже кого-то убили. Это не значит, что мы все там маньяки, изверги или садисты».

Работал Богданов в швейном цеху. Как сам считает, шил лучше, чем все остальные. Говорит, что когда к ним в колонию приехали вербовщики ЧВК «Вагнер», администрация якобы просила его остаться. «Говорят: „Зачем тебе это, тебя на фронте убьют“, — вспоминает Богданов. — Я говорю: „С чего вы взяли, что меня убьют? Вы меня здесь быстрее убьёте — морально. Я просто в натуре стану железным человеком“».

Бывший заключённый недоволен тем, как к нему относились сотрудники ФСИН: «Ты работаешь, не нарушаешь их режим, который они придумали, и один фиг: к тебе приходят и портят тебе всё настроение». Он приводит такой пример: «У меня была хорошая музыка, я потратил много денег, чтобы её купить, затянуть [в колонию] без всяких нарушений. А им позавидовалось: у Богданова хорошая музыка — надо её забрать. Пришли, забрали, повод нашли какой-то. Якобы телефон у меня и я по этому телефону куда-то звоню. Я говорю: „Покажите мне этот телефон, кому я звоню?“». Телефон, по словам Богданова, у него при этом был — «не один даже, а штук пять», — но ни одного телефона у него не нашли и не забрали.

Когда началась *** (спецоперация), в колонии о ней узнавали по телеканалу «РЕН-ТВ». Богданов относился к его вещанию скептически: «[Там говорят, что] Министерство обороны идёт вперёд, каждый день по два-три километра. Я посчитал: мы уже, по-моему, дошли до Польши, до Варшавы». Однако когда в колонию приехал Евгений Пригожин и предложил заключённым ехать воевать, Богданов записался сразу. «[Меня спрашивают:] почему, — вспоминает он собеседование, которое, по его словам, Пригожин проводил лично. — Я говорю: изменений в жизни хочу, хочу попробовать себя, на что я способен ещё, кроме этой жизни».

Администрация колонии не разрешила заключённым взять с собой на *** (спецоперацию) личные вещи. «Ребята из ФСИНа сказали: „Вам ничего нельзя, с собой только пару пачек сигарет“, — рассказывает Богданов. — А [на базу „Вагнера“] приехали, нам говорят: „А чего у вас нету ничего? Что они, совсем с ума там сошли?“. Пришлось им, конечно, всё покупать нам. И полотенца, и мыло, и зубную пасту. И носки, и трусы. Одели как надо. Две пары берцев, куртки, три пары костюмов. И кроссовки давали. С этим вообще проблем не было. Пацаны как-то между собой заспорили: „Блин, мы как пушечное мясо поедем, нет?“. Один говорит: „Какое нафиг пушечное мясо, на нас столько миллионов вбухали, амуниция какая у нас!“».

За время учёбы в «Вагнере» Богданов научился стрелять из автомата, который взял в руки в первый раз, — в армии он не служил. В бронежилете на жаре весь день ему раньше тоже бегать не приходилось. Отдыхать никто не давал. Где именно его обучали, Богданов не рассказал. По его словам, вся подготовка длилась неделю (другой заключённый, которого награждали вместе с Богдановым, говорил РИА ФАН, что их тренировали «практически месяц») .

31 июля Богданова и других заключённых из его колонии (по его словам, около 200 человек) отправили в Украину. Они оказались на территории Луганской области. По словам Богданова, его «работа» заключалась в том, чтобы «поспать, выспаться и идти вперёд».

«Мы были подготовлены, но не к тому, чтобы по нам так лупили, — рассказывает он. — Когда из ниоткуда прилетает, ё-моё! Там даже один день тяжело прожить. Там были люди, которые приезжали и сутки даже не проживали. Там каждый шаг нужно обдумывать».

Сам Богданов продержался на фронте восемь дней. Вечером 7 августа, как он утверждает, украинская сторона обстреляла его группу из танков: «Это считается самым страшным». Говорить подробнее о *** (спецоперации) бывший заключённый отказался.

В темноте он увидел яркую вспышку, после чего его голень отсёк осколок — она повисла на сухожилии. Богданов завопил: «Трёхсотый!» (то есть раненый), — вскочил, скинул каску и бронежилет и завалился обратно на землю. Его перевязали и вызвали эвакуацию. Он начал переживать, что за ним не приедут: по его словам, на эту позицию его отряд вышел утром того дня, и путь к ней был не налажен — повсюду лежали малозаметные мины-лепестки. У него возникла мысль застрелиться, чтобы не терпеть боль, но в итоге он всё-таки дождался своих с носилками.

В больнице в Луганске Богданову ампутировали ногу ниже коленной чашечки. Как он утверждает, медсестре, которая купила ему штаны, кроссовки, тапочки и полотенце, он недавно отослал в благодарность большого игрушечного медведя и букет из 51-й розы.

Свою жизнь после ранения Богданов называет «сказкой» и «фантазией». В ноябре он, как и другие раненые вагнеровцы, находился на реабилитации в санатории в посёлке Витязево рядом с Анапой. В номера расселяли по двое, жили на огороженной территории, но разрешалось ходить в магазин (только не за алкоголем или энергетиками) и на пляж. Фото с набережной с большим слоном из искусственной травы некоторое время стояло у Богданова на аватарке в WhatsApp.

В какой-то момент для раненых наёмников организовали экскурсию: они гуляли по Старому парку в Кабардинке вместе с другими туристами. Богданову понравилось: «Мы ребята такие, всю жизнь сидим, никто ничего не видел». На всякий случай он добавляет, что их компания «ни на кого не кидалась».

Реабилитологи готовили Богданова к протезированию (после 24 ноября он перестал выходить на связь, состоялась ли операция — неизвестно). Затвердевшую культю в глубоких шрамах ему разминали электрошокером, показывали видео с упражнениями, которые можно было выполнять в спортзале при санатории. Всё это время бывший заключенный получал зарплату от ЧВК — по 200 тысяч рублей в месяц.

— Жизнь построю, дорогая, ну что ты! — сказал Богданов, когда я спросила его, что он собирается делать с деньгами. — Всё, хватит воровать, надо зарабатывать деньги, строить дом и начинать жизнь заново. Приеду я на могилку к этому судье, даже пить не буду. Просто посижу, извинюсь перед ним. Посидели, выпили, не поладили, и я его убил. «Прости, брат», — вот так я ему скажу!
— А маме или сестре его не хотите извинения принести?

Богданов ответил, что это ничего не изменит: «Я ещё усугублю, я ещё хуже сделаю. А вдруг [мать] умрёт? Сердце [не выдержит]. Опять меня посадят и обвинят, что я её отравил или ударил».

Кошмар повторяется маленько

Ольга Павлова рассказывает, что 83-летняя мать Сергея Жиганова после смерти сына переехала в его квартиру. Все вещи убитого судьи она оставила на своих местах: свои пальто развесила на балконе.

«Она ничего не трогает и мне не даёт, — говорит сестра Жиганова. — Отдать ей, может быть, жалко. Я не спрашиваю. Чуть что: „Это Серёжино“. Она по первости меня даже [называла]: „Серёжа!.. Ой, господи, Ольга“. Путала».

«Когда это сейчас всплыло — что вернулся [Богданов] — у меня опять эта картинка с кровью на полу и трупом перед глазами, — продолжает Павлова. — Кошмар повторяется как бы маленько».

Матери она об этой новости не рассказывала и просила молчать знакомых — но всё равно «нашлись доброжелатели». «Она сначала как-то так, а на следующий день вообще никакая, — говорит Павлова. — Разговаривать не хочет, настроение плохое: как же, сына нет, а он там с медалями и почестями. И судимость снята». (Мне не удалось связаться с матерью Жиганова.)

Помиловать заключённого может только президент России своим указом. До сих пор ни один такой указ не был опубликован — однако в начале января РИА Новости и РИА ФАН сообщили о ещё двух десятках помилованных заключённых, которые якобы провели полгода на фронте (вдобавок к Богданову и ещё трем мужчинам, которых Пригожин награждал в октябре). Когда журналисты спросили пресс-секретаря президента Дмитрия Пескова, подписывал ли Путин соответствующие документы о помиловании, тот ушёл от ответа, повторив дважды, что помилование может быть осуществлено только в строгом соответствии с законом.

«Государство у нас такое гуманное… Пускай это будет на совести всех! — возмущается Павлова. — От того, что я напишу заявление, вы думаете, его посадят и лишат звания этого героя? Медаль отберут? Я даже не знаю, куда мне это заявление нести, я обыкновенный рядовой пенсионер. В Следственный комитет? В прокуратуру? Никуда его не посадят, всё уже. У меня нет сил, мне 60 лет, я не девочка. С кем я буду бороться? С этим? Чтобы потом он ещё и меня [убил]?».

Я пересказала Богданову реакцию семьи Жиганова на его освобождение.

— Вот не надо с этим жить. Это уже не от меня зависит. Знаете, как говорят, время лечит, — ответил он.
— Что-то его мать время не вылечило.
— Значит, это не я виноват.
— Вы забрали жизнь её сына — ей кажется, что вы виноваты, а вы на свободе и с медалью.
— Я, может, спас другие жизни, рискуя своей жизнью, своим здоровьем.
— Чьи жизни?
— Ну, мы ещё не знаем, чьи я жизни спас, может быть. И не узнаем. Потому что, если бы я на этом пути не оказался, если бы никого на нём не было, эти нацисты бы прошли и перевалили бы народу там. И дошли бы до России бы, ё-моё. И раздолбили её, ё-моё. Что было бы тогда?

Богданов считает, что в любом случае отсидел достаточно, а срок в 23 года не соответствовал тяжести его преступления: «Я убил одного человека, а другой там в колонии сидел — он убил четырёх и получил 19! Он семью всю убил, только ребёнка не нашёл. Это справедливо?» — спрашивает он. Я отвечаю: «Вы убили с особой жестокостью». «А он, короче, убивал так, чисто с удовольствием? — отвечает Богданов. — С особой жестокостью работают наши органы».

Видео с награждением Богданова разошлось по десяткам пабликов «ВКонтакте» и вызвало неоднозначную реакцию. Одни называли бывшего заключенного «вампиром и людоедом» и боялись его возвращения в город, другие — героем, «смывшим [преступление] кровью». Последние предлагали приглашать Богданова на патриотические школьные уроки «Разговоры о важном».

Богданов почитал комментарии и рассердился. «Да, я в центре внимания, — говорит он. — Если меня обсуждают, значит, я такой знаменитый? Мне такой славы не надо». В реальной жизни он тоже уже столкнулся с негативной реакцией на свою историю.

«Я говорю девушке: „Вот сидел я“, — рассказывает Богданов. — Она говорит: „Ну ничего страшного, ну, дурачок, что поделаешь“. Дальше общаемся. Всё хорошо, день проходит, два, три. Она такая говорит: „А ты ещё и воевал?“. Я говорю: „Ну да, я же, это, видео там в интернете есть, что мы здесь отдыхаем, лечимся“. „А, ну понятно, ты ещё и дважды дебил. Всё, прощай“. То есть если я сидел, то это ещё ладно, она переживёт, фиг с ним? А если ещё и воевать пошёл, то вообще дебил, точно ёбнутый! Она, оказывается, против войны. А я, оказывается, пошёл убивать людей за деньги!».

«Теперь действительно ему сделают протез, дадут, может, квартиру, денежное пособие, — печально рассуждает Ольга Павлова. — Единственное, мне сказали, что такие не справляются: ему дадут денежное пособие, и он сопьётся. Не знаю, сопьётся ли он. Может, предпринимательством займётся. Я его только на фотографиях видела. Конечно, грех так говорить, наверное, но выражение лица действительно какое-то ужасное».

Сам Богданов связывает своё будущее с «Вагнером». «Я считаю, что они мне открыли дверь, — объясняет он. — Нас сейчас лечат для чего? Не просто, чтобы вылечить и отпустить. Это компания расширяется, не бросает своих. У нас деньги постоянно будут. У нас будет работа, даже если эта война закончится. В других-то местах она продолжается».

В родном Новгороде Богданов обещает больше не появляться. «У меня никого нет там. Я приеду, опять увижу этих пьяниц, товарищей своих, подруг. Все 10 лет, что они молчали? Я виноват, да, я убил человека. А до этого я что, хорошим был? Сейчас они мне звонят, пишут: „Чего ты там не отвечаешь?“. Всё, в чёрный список их! У меня новая жизнь. У меня новые товарищи, новые друзья, новая семья. Я предан этим людям».