С началом спецоперации в приграничном городе в Алтайском крае, куда военные пытались отправить вещи из украинских домов, дорожает хлеб, мясо и пиво, а работы всё меньше. Почему в Рубцовске хотят пойти в армию даже больные астмой — в репортаже «Новой вкладки» и «Людей Байкала».
«Периферийный город на границе с Казахстаном, который никому не нужен»
300 километров от столицы Алтайского края Барнаула до Рубцовска рейсовый автобус едет пять часов: асфальт на трассе хороший, но стоянки частые и долгие. За окном чередуются поля и степи с редкими тополями и зарослями. От Рубцовска до границы с Казахстаном 40 километров, в конце апреля здесь уже теплеет до +25°C. В нескольких местах горит сухая трава.
На въезде в город начинаются руины Алтайского тракторного завода: горящие покрышки, разваленные постройки, объявления о скупке чермета. АТЗ создали в 1941 году из эвакуированных подальше от линии фронта Харьковского, Одесского и Сталинградского тракторных заводов. Население Рубцовска вместе с появлением предприятия увеличилось в 2,5 раза и росло, пока завод развивался. В 2011 году АТЗ прекратил работу как банкрот и Рубцовск начал затухать.
«Градообразующее предприятие, если говорить сказочно, законсервировано, а по факту — разрушено. Но у меня знакомая работает учителем в Карелии, и они в школе до сих пор на уроках истории проходят Рубцовск: настолько значимо было предприятие при СССР, — рассказывает депутат Алтайского краевого Законодательного собрания от КПРФ Андрей Чернобай. — Сейчас есть небольшие предприятия: „Алтайвагон“, филиал „Уралвагонзавода“, „Алмаз“, на котором производят технику для обработки полей. На „Алтайвагоне“ около трёх тысяч рабочих мест, на „Алмазе“ — тысяча, на „Уралвагоне“ — 750. А АТЗ один был рассчитан на 30 тысяч рабочих мест».
Кроме этих производств, в Рубцовске есть молочный завод «Вимм-Билль-Данн», «Алтайтрансмаш», лесопромышленный комплекс, агропромышленная компания «Мельник» и хлебокомбинат. За места на заводах, добавляет Андрей, «конкретно» держатся: там зарплаты чуть выше средних по Рубцовску 15−20 тысяч рублей. Продавцы, по словам депутата, зарабатывают по 12−13 тысяч в месяц, средняя ставка учителя в школе — 110 рублей в час, преподавателя в техникуме — 68 рублей в час. Знакомые Андрея весь март работали на «скорой помощи» через сутки, то есть с двойной нагрузкой, и получили по 16 тысяч рублей.
Выше зарплата у сотрудников четырёх рубцовских колоний, полицейских и контрактников в местной части Росгвардии № 6720: можно зарабатывать 25−30 тысяч в месяц. Андрей говорит, якобы больше половины рубцовских росгвардейцев сейчас воюют в Украине. В этой же части служат несколько одноклассников и одногруппников Андрея. Отправляли они посылки из Украины в Рубцовск или нет, депутат не знает: про эту историю он «слышал краем уха» и не вникал.
«Если моих знакомых брать, то большинство подписали контракт, чтобы ближе к дому остаться. Именно по такой логике, а не для того, чтобы пойти воевать, или потому, что они без ума от камуфляжа, — объясняет Андрей. — Вот закончил парень институт, ему тут предлагают работу за 12 тысяч в месяц, без опыта он никому не нужен. За нормальной зарплатой нужно ехать в Барнаул или Новосибирск, искать что-то. Ему нужно или хочется с семьёй остаться, дома, а дома есть контракт за 25 тысяч. Ипотеку льготную обещают, пятое-десятое. Чем не лакомый кусок в имеющихся условиях? Я бы и сам подписал контракт, если бы пришлось идти на „срочку“ — только чтобы остаться с семьёй в Рубцовске».
«Без армии в этом городе реально делать нечего»
К своим 18 годам Валентин (имя изменено) успел поработать в нескольких местах. Последней работой был разбор «Дома под шпилем». Трёхэтажную сталинку с пятиконечной красной звездой построили в 1949 году, 70 лет она была одним из символов Рубцовска. Но дом не ремонтировали и к 2021 году он стал аварийным. Валентин признаёт, что не хотел разбирать памятник, но пошёл на объект «от безысходности»: нужны были деньги. Парень работал с 9 до 17 грузчиком-разнорабочим, получал по 800 рублей в день. «Но через неделю такой работы сел на унитаз и из заднего прохода кровушка потекла. Решил, что всё, хватит», — вспоминает Валя.
Сейчас от «Дома под шпилем» остался один фундамент, на котором лежат неразобранные камни и мусор. На руинах играют трое детей из соседних домов, тоже на вид аварийных. Один деловито объясняет, какой у «Дома под шпилем» был бункер и как туда попасть. Через дорогу от бывшего памятника лежат руины другого здания. «Уже не помню, что там было. У нас в Рубцовске такого до х** [более чем хватает]», — Валентин постоянно матерится, часто курит и выглядит старше 18 лет на пять.
«Я живу в районе Сад-город за ж.-д. линией, это уже далеко от центра. По улице идёшь — дома разбитые. У одного крыша кирпичами заложена, чтобы не протекала. Там пенсионеры живут, но всем на всех пох** [равнодушно], — рассказывает парень. — Ночью идёшь — на улице то зависает народ под наркотой, то идут навстречу два тела, мать с отцом, тупо бухие, ведут ребёнка. О каком остаться здесь может идти речь? Вот у нас численность населения с каждым годом и сокращается».
Сейчас Валентин учится на агронома в аграрно-промышленном колледже. По специальности работать не планирует: для этого нужно ехать в район за небольшую зарплату. Большинство одноклассников Валентина по кадетскому корпусу, закончившие 11 классов, поступили в высшие военные училища. Он и сам хотел бы, но побоялся не пройти отбор из-за астмы. Военкомат о болезни не знает, поэтому у Валентина категория А1. После учёбы парень планирует пойти на «срочку».
«Без армии в этом городе реально делать нечего. После армии больше дорог открыто: ментовка, ЧОП, колонии. Можно подписать контракт и остаться. На деньги, которые там платят, можно жить, а так тут большинство живёт тупо на прожиточный минимум, — говорит Валентин. — Барнаул — это большой Рубцовск, но возможностей там побольше. Для студентов — тот же „Самокат“. Был бы „Самокат“, я бы туда пошёл. А так хочу денег подкопить и валить отсюда куда-нибудь».
Силовиков среди близких Валентина до недавнего времени было двое, но один ушёл из полиции на фоне <Роскомнадзор> с Украиной. Другой знакомый больше трёх лет служит по контракту и недавно был под Изюмом. Есть у Валентина и приятель из Днепра. Он прошлым летом приехал в Крым, чтобы получить российское гражданство, и сейчас не может вернуться в Украину, где осталась его мама.
Валентин говорит, что «видит ситуацию со всех сторон» и <Роскомнадзор> не поддерживает, но считает, что российские солдаты не оккупанты, пока они на территории Донбасса. Про посылки из Украины в Рубцовск парень слышал и не сомневается, что они были, но «не по 200 килограмм и без собачьих будок». В городе посылки обсуждают не слишком широко: потому что, считает Валентин, по телевизору про это не рассказывают.
«У нас город пох**чный [индифферентный]: что в телике сказали, тому и верят. Это классика, но у нас это пи**ец [особенно] как явно. И ты никогда никого не переубедишь», — утверждает Валя.
Слева от здания железнодорожного вокзала разваливается закрывшееся кафе «Элла». Под крышей летней веранды навалены мешки с мусором, у остальной части кафе крыши нет. Мусор в Рубцовске попадается в самых разных местах. Полиэтиленовые пакеты вместе с пылью летают по городу, в кустах валяются стеклянные и пластиковые бутылки. Регоператор «ВторГеоРесурс» в начале апреля подал заявление о банкротстве, и с тех пор, по словам горожан, мусор не вывозит. Возле вокзала на дорогах лежит ровный асфальт, но стоит проехать дальше по центральным улицам или свернуть с магистрали, начинаются ямы. Депутат Андрей Чернобай говорит, это оттого, что последние пять лет Рубцовску выделяли на ремонт дорог по 10 миллионов рублей в год. Некоторые ямы волонтёры закладывают кирпичами, есть участки дорог, засыпанные гравием вместо асфальта.
В придорожных ларьках и на рынках можно найти сигареты и алкоголь из Казахстана: «Bond» за 90 рублей, а не за 140, водка за 200, а не за 300. Андрей говорит, что эти товары провозят без акцизов и продают только постоянным покупателям: такая торговля незаконна. Местные рассказывают, что раньше ездили в Казахстан за шубами, а теперь курс такой, что иногда казахстанцы приезжают за покупками в Россию.
На одной из городских улиц встречаем Сергея, 25-летнего приятеля Валентина. Сергей работает литейщиком на «Алтайвагоне» и получает по 40−45 тысяч в месяц, но в свои 25 уже жалуется на остеохондроз и грыжи. Говорит, что работать на заводе начал ещё студентом. Планировал накопить денег и «свалить» в Барнаул «за сладкой жизнью», но потом решил, что это «тот же х** [возможности], только в другой руке». Несколько раз Сергей уходил с завода и сидел без работы. В один из таких периодов летом устроился грузчиком на металлоприёмку: работал весь день на улице и возвращался домой без сил. Получил за месяц 15 тысяч и «загорел, как негр».
Сейчас Сергей тоже без работы: «Алтайвагон» приостановил производство с 1 по 10 мая из-за проблем с поставками сырья. «То ли кремний, то ли кварцевый песок везли с Украины. Что-то ещё везли через другие, третьи страны, поэтому пока не работаем», — говорит литейщик. 10 мая завод возобновил работу.
Сам Сергей в армии не служил и не планирует, среди его близких знакомых контрактников нет. В отличие от Валентина, он уверен, что российские военные никаких посылок не отправляли и ничем незаконным в Украине не занимались.
«Работа у нас есть, всё зае**сь [чудесно]. Не так плохо живём, чтобы пи***ть [воровать] стиральные машины, — уверяет Сергей. — Даже поверить в это не могу, честно. Ладно, там, деньги, золотые украшения, но стиралки… Как можно СДЭКом отправить холодильник или стиралку? Да они больше денег потратят на это. Мне кажется, эти посылки — фейк, сказка. Как-то обидно даже. У нас город честного человека, рабочего человека, а тут такая фигня. Даже оскорбительно как-то: работяги на <Роскомнадзор> свои жизни кладут, а их ворами называют».
«Бывает, люди заходят и спрашивают, почему так дорого»
Проспект Ленина — одна из двух главных улиц Рубцовска, и самая благоустроенная. Вдоль Ленина ухоженные дома и аккуратно постриженные кусты. Есть несколько парков, скверов и мемориалов, в основном на тему ВОВ. Недалеко от проспекта недавно отремонтированные драмтеатр и театр кукол: снаружи исторические здания выглядят как новые. Реставрируют и здание центральной библиотеки.
В нескольких местах у дороги местные торгуют на рынках. Накануне родительской субботы много искусственных цветов, к 9 мая продают флаги. Флаги можно купить самые разные: от имперских чёрно-жёлто-белых триколоров и портретов Сталина на красном фоне до знамён с цитатами Данилы Багрова и буквой Z.
Ленина начинается набережной, площадью и дворцом культуры, а кончается частным сектором. Ближе к концу проспекта, в 179 доме, 22-летняя Анна Маковецкая и 27-летний Андрей Маковецкий, её муж, два месяца назад открыли первую в Рубцовске бургерную «Бургер House». Минималистичная чёрно-жёлтая вывеска заведения выделяется на фоне разноцветной рекламы в духе нулевых.
И Анна, и Андрей родились и выросли в Рубцовске. Андрей пять лет служил в ФСИН за 30 тысяч в месяц, но решил уволиться из-за переработок и изменения отношения со стороны начальства. Говорит, в последние годы многие уходят из колоний и сейчас там нехватка кадров. Анна шутит, что «половина Рубцовска сидит, половина охраняет» и на прогулке по городу с её мужем часто здороваются по имени-отчеству бывшие «подопечные». Сама Анна, медик по образованию, сутки через трое принимала звонки по телефону 112 и получала за это 12 с небольшим тысяч рублей. Хотя работа была тяжёлая, ей нравилось: «можно было напрямую помогать людям».
Маковецкие думали о переезде в Барнаул или Томск, но потом решили остаться в Рубцовске. Пару лет назад им «капитал свалился на голову» и пара решила открыть что-то своё. Анна говорит, что бургерная стоила им чуть меньше миллиона рублей: помещение нашли в районе с недорогой арендой и сами сделали в нём ремонт в стиле «лофт». Сейчас оба стоят за кассой в «Бургер House», помимо них в заведении работают два повара. Анна признаётся, что бургерная пока работает в тестовом режиме, требует вложений и доработок. Например, нужно увеличивать ассортимент и развивать доставку, которую изначально недооценили.
Предприниматели говорят, что у них уже появились постоянные гости и из 10 человек 5−6 приходят снова. Хотя заведение открывали с расчётом на молодёжь, бургеры за 250−300 рублей покупают в основном люди постарше. «У молодёжи финансов нет, — объясняет Анна. — Бывает, люди заходят и спрашивают, почему так дорого. Для нашего города действительно дороговато, и люди сейчас, наверное, боятся последние финансы тратить».
Молодые, по словам Анны, в основном уезжают из Рубцовска: поступают в вузы в других городах и оседают там. Чаще едут в Новосибирск, некоторые отправляются дальше. Девушка считает, что живут здесь в основном пенсионеры и те, кто не уезжает из-за семейных обстоятельств. Например, не оставляет родителей-стариков. Сама Анна любит Рубцовск, хотя тут «мало возможностей в любой сфере». «Мне нравится, как тут пахнет, — смеётся девушка. — Приезжаю из того же Барнаула и радуюсь чистому воздуху, запаху природы. И нет такого бешеного ритма».
После начала <Роскомнадзор> в Украине товары в магазинах Рубцовска начали дорожать. Большинство поставщиков «Бургер House» тоже «задрали» цены в полтора-два раза. Некоторые товары, например, луковые кольца и сырные палочки, везли из Польши и теперь не поставляют. Знакомые Маковецких, державшие доставку суши в Кузбассе, закрылись из-за этих трудностей. «Там все доставки закрывают. Цены повышают, никто продукцию не берёт. Вот, как в Украине пошло всё это, так и началось, — хмурясь, говорит Андрей. — Мы сами в тяжёлое время открылись, но закрываться не планируем. Нужно, по крайней мере, это вложение окупить».
От <Роскомнадзор> в Украине Анна и Андрей стараются абстрагироваться: «Начинаешь информацию читать, а там какие-то зверства; непонятно, кому верить, поэтому идёт и идёт, всё равно ничего не сделать». Рассказывают, что один их приятель очень переживал из-за происходящего и постоянно смотрел новости. Даже в бассейне включал видео из Украины на YouTube, пока переодевался. В итоге не выдержал и запил. Предприниматели говорят, что уже несколько жителей Рубцовска погибли в Украине, а некоторые военнослужащие якобы расторгают контракты и возвращаются.
«Почему нельзя жить дружно? Это первое, что в голову приходит, — Анна сама смеётся над наивностью своих рассуждений. — Почему нельзя мирно это всё решить? Время ведь современное! Почему нужно брать оружие и идти куда-то воевать, чтобы люди гибли?»
Про сообщения в СМИ о посылках российских военных из Украины в Рубцовск Анна и Андрей узнают от меня. «Не знаю, я вообще первый раз слышу такое, чтобы какие-то холодильники посылали, — с удивлением говорит Анна. — Ладно, там, не знаю, гильзу передать как трофей — может быть. Но холодильник… это что, в чужую квартиру зайти и забрать? Мародёрство это называется, разве нет?»
«400 килограмм — это как четыре с половиной здоровых мужика»
На боковых улицах Рубцовска множество пивных, некоторые — в двух соседних домах. 40-летняя владелица открывшейся три месяца назад «разливухи» Надежда (имя изменено) говорит, что новые алкомаркеты постоянно открываются и закрываются через год: «не тянут люди это всё». Свой магазин Надежда открыла на кредит в 800 тысяч рублей, взятый вместе с мужем-вахтовиком. Сейчас муж в командировке и она работает каждый день с 10 до 23-х. Денег на зарплату продавца нет, иногда её подменяет сын. Помимо магазина, говорит Надежда, у неё двое детей и огород, поэтому раньше трёх ночи лечь выходит редко.
«С ног валюсь, спать жутко хочется. Но надо попытаться, чтобы как-то детей прокормить. Обычная зарплата в 15−20 тысяч — это ни о чём, но и вот так барахтаться — ужас. Кажется только, что иметь магазин легко. Вот сидишь на кассе — люди не идут, потому что денег у них нет. Они зайдут, им всего хочется, но ценники не подходят. А нам тоже как снижать ценники? Началась <Роскомнадзор> в Украине, и поставщики бегом начали аховские цены гнуть. Мне за месяц только пять раз подняли ценник на товары. С ума, что ли, люди сошли!» — возмущается Надежда.
36-летняя Александра Сидельникова говорит, что алкомаркеты в Рубцовске пользуются спросом. «У нас сфера отдыха интеллектуального, культурного не шибко развита. В кино сходили, но в кино едят. Если поели, надо попить, а потом чего-то не хватает. Надо вечер как-то завершить — может быть, выпить?»
Еще 12 лет назад Александра хотела переехать из Рубцовска в Томск за высшим образованием, но забеременела и вышла замуж. Три года жила с мужем-военным в соседнем Змеиногорске. Потом муж Александры ушёл из военных в фермеры. А она после развода на год уехала в Москву, но в итоге вернулась в Рубцовск: здесь своя квартира. Александра шутит, что в городе удобно «цыплят выращивать»: в шаговой доступности школа, садик, поликлиника, аптека.
Нравится ей и сквер Победы возле дома. Сквер с дорожками между деревьями и детской площадкой обустроили три года назад, Александра гуляет тут вечером одна или с ребёнком. По краям круглой площадки стоят несколько лавочек, в центре — обелиск с журавлями и словами из песни о том, что в этих птиц превратились павшие солдаты. Возле обелиска несколько флагов. Местные СМИ пишут, что 1,3 миллиона рублей на его установку собрали «всем городом» и называют памятник «народным». На сквер в целом местные власти планировали потратить 30 миллионов рублей, но сэкономили семь на игровом оборудовании для детской площадки, воротах, калитках и навесах для лавочек.
До 2012 года Александра работала в муниципальной организации «Планета детства» педагогом от яслей до старшего звена, а с 2012 года работает репетитором. Девушка говорит, что Алтайский край в плане педагогики — это «ж**а мира» и обо всех нововведениях и доплатах регион узнает последним. Несмотря на невысокие зарплаты, менять работу Александра не хочет: любит заниматься творчеством и учить ему детей. А вот желание перебраться из Рубцовска в другой город у неё осталось. Девушка мечтает о доме на колёсах и даже прикидывает, сколько это будет стоить, как обеспечить дом электричеством и водой и какие купить средства самозащиты.
Александра тоже отмечает, что воинская часть опустела, но уехали в Украину не все военные. Девушка говорит, что посылки из Украины в Рубцовск не обсуждают открыто: город военный, «из каждого утюга тут на тебя смотрят».
«Гласность — это такое себе. Стадом же легче управлять. Эти посылки, блин… Никто не знал о Рубчике, а теперь знают все! — восклицает Александра. — 400 килограмм — это как четыре с половиной здоровых мужика. Почему я так рассчитываю? Угроза такая прилетела от украинцев: мол, за каждый кило их вещей приедет наш неживой килограмм. Я запомнила фразу и этот вес: четыре с половиной здоровых мужика».
