Спустя месяц после начала наступления украинских солдат в Курской области в приграничном Суджанском районе остаются тысячи местных жителей. Большинство из них живут в подвале школы-интерната в Судже и не могут не только выехать из города, но даже связаться со своими родственниками. О том, как родные жителей Суджи пытаются достучаться до чиновников, чтобы их семьи эвакуировали, — в материале «Новой вкладки».
В августе 2024 года украинские войска во время наступления в Курской области захватили небольшой приграничный райцентр — город Суджу. По состоянию на 16 сентября 2024 года Суджа находится под контролем ВСУ, вокруг неё идут бои. Врио губернатора региона Алексей Смирнов 22 августа сообщал, что в приграничных районах Курской области остались 19 376 человек. Официальных данных об их количестве в Суджанском районе нет, но в списке, который ведут жители, несколько десятков населённых пунктов, из которых требуется эвакуировать людей.
«Обратно не выедете»
Православный священник Сергий (свою фамилию он попросил не называть) провёл детство и юность в Судже, а сейчас живёт в Воронежской области. Его отец и мать остаются в Судже. В последний раз священник говорил с ними 6 августа 2024 года — в тот день в приграничных сёлах Курской области началось наступление ВСУ. Тогда он по телефону уговаривал их уехать, но родители отказались.
— «Официальных данных о наступлении нет. Об эвакуации тоже нет. Говорят, это всё временно. Мы уже привыкли к обстрелам. Мы будем здесь, потому что ничего такого нам не говорят. Мы верим власти, чиновникам», — вспоминает слова родителей священник. — Такое поколение: они не хотят никаких изменений.
Отец Сергий очень переживал из-за отказа отца и матери эвакуироваться. Когда обстановка в Судже обострилась ещё больше, он снова попытался позвонить родителям. Но связи с ними уже не было.
Протоиерей 12 августа решил сам поехать за родителями. На своей машине он сначала доехал до Курска, где посетил местные пункты временного размещения: родителей там не было. В управлении МЧС он поговорил с главой Суджанского района, но тот ничего толкового не сказал кроме того, что в Суджу попасть невозможно. Однако отец Сергий решил рискнуть.
В тот же день он вместе с женой поехал в Суджу. Были сумерки, над дорогой висел туман. Священник вышел из машины: оказалось, что это был дым. Воздух пах гарью. Отец Сергий слышал неподалёку взрывы снарядов и автоматные очереди. Совсем близко шёл бой украинских и российских военных. Дальше в сторону Суджи они с женой не поехали.
— Мы поняли, что впереди нас ждёт смерть. [По дороге в Суджу] нас никто не останавливал. Мы могли поехать вперёд, там остаться и погибнуть. Развернулись и поехали обратно, — рассказывает священник.
На обратном пути протоиерею встретился военный. «Паренёк» — так описывает вооружённого человека отец Сергий — сказал им не ехать в Суджу, потому что это дорога в один конец.
«Если вы даже проедете туда, обратно точно не выедете. Вас застрелит если не одна сторона, то другая. Под шальную пулю попадёте. Что двигается, то отстреливается», — отговаривал священника солдат.
На следующий день, 13 августа, отец Сергий снова попытался попасть к родителям в Суджу — уже с другой стороны, через село Большое Солдатское. По дороге в двух метрах над машиной пролетел военный вертолёт. Других угроз с неба протоиерей не заметил. Проехав мимо сгоревших гражданских машин и разбитой военной техники, священник снова буквально упёрся в линию фронта. В районе Черкасского Поречного он заметил бой, развернулся и поехал назад в сторону Курска. По дороге он заехал за родственниками из Большого Солдатского. Обратно они вернулись на четырёх машинах.
«Политикам всегда можно договориться»
Людей, оказавшихся в той же ситуации, что и отец Сергий, по его словам, очень много. За месяц боёв в Курской области они объединились в инициативную группу, которая требует от России, Украины и мировой общественности эвакуировать остающихся в Судже родных.
— Мне дали номер женщины, которая уже посылала запрос [уполномоченной по правам человека Татьяне] Москальковой. Мы связались с ней по телефону. Я спросил, не пыталась ли она собирать коллективные обращения. Она ответила, что нет. Все чиновничьи пороги на уровне области обиты, но никто ничего толком сделать и сказать не может. Говорят: «Всё будет хорошо, ваши родственники будут освобождены, мы всех победим», — рассказывает отец Сергий.
До этого родственники мирных жителей Суджи действовали поодиночке, но их попытки оставались безуспешными. Поэтому они создали инициативную группу и стали собирать подписи под обращениями — Владимиру Путину и Владимиру Зеленскому, в комитеты по правам человека Госдумы РФ и Верховной Рады Украины, в Красный Крест, МЧС России и ООН. По словам отца Сергия, эти письма они отправили 12 сентября.
В своём обращении инициативная группа отмечает, что на подконтрольных ВСУ территориях России находится минимум 698 гражданских. Эти данные основаны на статистике поискового отряда «Лиза-Алерт». В основном пропавшие — это пенсионеры, которые не успели выехать, потому что власти не организовали эвакуацию. Авторы письма просят чиновников России и Украины начать переговоры об эвакуации мирных жителей из Суджи и окрестностей.
После наступления ВСУ «Лиза-Алерт» не публикует ориентировки пропавших в приграничных районах россиян «из соображений безопасности».
— Уже месяц прошёл. Скоро холода. И уже полным ходом идёт контрнаступление российских военных на территории, захваченной ВСУ. Это нас очень сильно подталкивает к тому, чтобы хоть какие-то подвижки были в плане эвакуации наших людей из Суджи, — объясняет требования инициативной группы отец Сергий. — Мы аполитичные люди. Мы не хотим вмешиваться и разбираться, кто прав, кто виноват. Нас волнует только то, чтобы наши родные были живы и им дали возможность выехать оттуда, чтобы соединились семьи.
Предположительно, оно началось 10 сентября. Официальных данных об этом нет.
Сейчас главные риски для остающихся в Судже людей, говорит отец Сергий, несёт контрнаступление российской армии. Если украинские солдаты будут оборонять Суджу, это спровоцирует бои с применением артиллерии и авиации, говорится в обращении.
— Взятие городов при современной тактике обычно не оставляет шансов выжить мирному населению, — рассуждает священник.
Вечером 13 сентября инициативная группа получила ответ из Администрации Президента России (копия есть в распоряжении редакции): запрос на имя Владимира Путина перенаправили в Министерство обороны.
— Как священник я считаю, что абсолютно всё возможно [в том числе создание гуманитарного коридора для суджанцев]. Политикам всегда можно договориться. Главное — ставить во главу угла жизни людей. Есть же лозунг среди российских патриотов «своих не бросаем». Своих нельзя бросать. Нужно идти на всё, чтобы своих людей спасти, — говорит отец Сергий.
Вести о родных из YouTube
О том, как сейчас живут люди в подконтрольной ВСУ Судже, можно судить лишь по видеозаписям, снятым украинскими солдатами, журналистами и российскими дронами-разведчиками.
— Было видео из каналов российских военкоров. Там показано, как российский дрон уничтожает какую-то технику Вооружённых сил Украины. Он гнался за этой машиной — по той улице, где живут мои родители. Но я, к сожалению, не увидел там дома своих родителей. Видел только разрушения на той улице, — рассказывает отец Сергий.
Одной женщине из инициативной группы 17 августа позвонил её муж, который находится в Судже. Отец Сергий предполагает, что тот смог поймать сигнал с украинской вышки сотовой связи (такое на границе России и Украины не редкость. — Прим. авт.). Своего мужа, говорит священник, эта женщина уже успела «похоронить» дважды: ей говорили, что его машина подорвалась на мине, а его самого видели в числе погибших. И вдруг — звонок с его телефона.
— Он сказал, что находится в интернате. Там в подвале люди живут. Он сказал, что они хоронят умерших. В основном это пожилые люди, которые умерли по естественным причинам, — пересказывает слова мужчины отец Сергий. — Ещё [остающиеся в Судже мирные жители] разносят гуманитарную помощь, которую привозят украинские солдаты. Он сказал, что им разрешают отходить от интерната на какое-то расстояние, но из города не выпускают. Больше никто их тех, про кого я знаю, не связывался с родными. Это всё, что мы знаем, не считая информации из видео с полузаблокированного YouTube: лишь бы увидеть на них своих родных мельком, убедиться, что они живы. Кому-то это удаётся, кому-то — нет.
Суджанская школа-интернат находится в центре города, недалеко от городской администрации и центрального пляжа на реке Псёл. Судя по сообщениям СМИ, детей из школы эвакуировали и перевели на обучение в другие интернаты, в том числе в Москве и Санкт-Петербурге.
«Надеялись, что ничего хуже не случится. Но случилось»
Женщину, о которой говорит священник, зовут Татьяна Мозговая. До вторжения ВСУ она вместе с мужем и 17-летней дочерью жила в Судже, несмотря на обстрелы и атаки беспилотников. Татьяна работала финансовым управляющим, её муж Антон крыл крыши домов.
Татьяна и Антон поженились 22 февраля 2022 года и были шокированы, когда через два дня началась война. Молодожёны думали, что «спецоперация» не примет такие масштабы и быстро закончится.
— У нас просто прекрасный город — райский уголок на земле. Чистый, замечательные люди, — рассказывает о своей жизни в Судже Татьяна Мозговая. — Возможности уехать в большие города были, но мы решили, что будем жить здесь. Жили хорошо, достойно. Не богато, но и не бедно — достаточно комфортно. Максимальное число прилётов было за сутки [до атаки ВСУ] — в районе десяти. Было страшно, но, когда всё стихало, казалось, что всё наладилось. Все продолжали жить и надеяться, что ничего хуже не случится. Но случилось.
В ночь с 5 на 6 августа Татьяна и её родные сидели в коридоре, пока за стенами дома взрывались снаряды и летели в разные стороны осколки. Наутро семья решила уехать из города — переждать обстрел. К вечеру 6 августа стало ясно, что вернуться обратно быстро не получится.
Эвакуацию 6 августа власти не объявляли. Татьяна говорит, что люди в тот день сами решили уехать — на своих машинах. Она считает, властям нужно было сразу эвакуировать жителей Суджи:
— Люди, привыкшие жить под обстрелами, даже сейчас в некоторых сёлах отказываются выезжать. Я не знаю, по каким причинам. У некоторых, наверное — господи, прости, — маразм. Они не понимают всей ситуации. Упираются в основном старики, ссылаясь на то, что у них там огород, курочки, уточки. Многие отказываются эвакуироваться, пока не начнутся массированные обстрелы, когда всё вокруг в огне. Тогда только люди понимают, что уже не до уточек и не до курочек.
Сейчас Татьяна живёт в Курске у друзей, её мама — в ПВР, дочь — в Великом Новгороде у родственников. А муж Антон уже месяц находится в суджанской школе-интернате вместе с другими мирными жителями города.
— 10 августа он поехал в Суджу, чтобы помочь вывезти женщину лежачую. И, видимо, хотел попасть домой: у нас там две собаки и кот остались. Назад он уже не выехал. О том, что он поехал в Суджу, я не знала. Если бы знала, не отпустила бы его — он это понимал. Но решил рискнуть, — вспоминает Татьяна.
Постпред России при ООН Василий Небензя 13 сентября на заседании Совбеза организации заявил, что в захваченных ВСУ населённых пунктах Курской области якобы создано «подобие концентрационных лагерей», а в подвале суджанской школы-интерната «от 70 до 100 граждан подверглись насилию» Подтверждений этой информации дипломат не предоставил.
От своего мужа Татьяна такого не слышала. Она заметила Антона 14 августа на одном из видеороликов, снятых иностранными журналистами в Судже, а 17 августа он смог позвонить жене.
— Он сказал, где находится, что их не обижают. Сказал, что их не отпускают из города, потому что [украинские военные] говорят, что если они будут выходить, то «ваши же [российские солдаты] вас расстреляют». Я ответила: это вам так в уши льют. Он замешкался — видимо, кто-то рядом стоял. И через паузу сказал: ну, наверное, да, — пересказывает их разговор Татьяна. — Это удача, что он просто там остался. Многие из тех, кто возвращался за вещами или за другими людьми, отдали там свои жизни.
После этого Татьяна ещё несколько раз видела Антона на видео, снятых журналистами. Он попал в кадр, когда разгружал гуманитарную помощь, поставляемую в Суджу Украиной. По словам Татьяны, на одном из видео муж выглядел опухшим, но травм или ранений у него на кадрах женщина не заметила. В последний раз Татьяна видела мужа на видеоролике в начале сентября. Когда это было снято, она не знает.
Татьяна Мозговая называет себя очень эмоциональным человеком, который может заплакать даже во время просмотра футбольного матча. Но сейчас, признаётся женщина, она находится в ступоре — не плачет:
— Я не допускаю даже мысли, что может быть плохой исход. Я вся сжата в кулак. Не раскисаю, потому что кто, если не я, будет действовать? Мне нужно собраться, быть сильной и делать всё, чтобы мой муж вернулся домой. И, конечно, другие люди, которые там остались. Женщины, пожилые. Смотришь эти ролики — сколько там людей…
«Сделали из противоборствующих сторон монстров»
Инициативная группа, в которой состоят Татьяна и отец Сергий, пока не добилась от ведомств и чиновников эвакуации родных из Суджи. Личные заявления Татьяне тоже пока не помогли.
— В администрацию Суджанского района я не обращалась, не вижу в этом смысла: даже не знаю, куда они переехали и существуют ли сейчас вообще. Звонила мэру нашего города [Виталию] Слащёву. Он тоже вносил мужа в списки остающихся и старался помочь. Записал все данные, но на тот момент всё быстро развивалось — и после 10 августа никто уже не ездил в Суджу.
Из офиса уполномоченной по правам человека Татьяны Москальковой Татьяне Мозговой прислали ответ с просьбой собрать списки всех, кто остаётся в Судже. По состоянию на 15 сентября в этом списке, составленном родственниками, значатся 353 человека, из них восемь детей.
То, что в Администрации Президента обращение инициативной группы перенаправили в Минобороны, Татьяна считает хорошим знаком, потому что «военные люди выстраивают стратегические планы».
— Я объективно не могу оценивать риски [которые несёт мирным жителям в Судже контрнаступление российской армии], потому что не знаю, что там происходит. Мы можем видеть только то, что уже произошло по факту. Опираемся на официальные и не очень данные. Но, конечно, люди в опасности — они там в опасности с 6 августа, а с передвижениями войск в обе стороны эта опасность кратно увеличивается. Но люди имеют право на жизнь. Мы надеемся, что власти договорятся и предоставят зелёный коридор, — говорит Татьяна.
Депутат Госдумы РФ Дмитрий Кузнецов 13 сентября отправил обращение в адрес президента Международного Красного Креста с просьбой организовать зелёный коридор для суджанцев. Справедливоросс считает, что МКК мог бы обеспечить эвакуацию мирных жителей Курской области вглубь Украины, а затем — в Россию через третью страну. Такое же обращение в адрес президента Красного Креста, омбудсмена Татьяны Москальковой и Комиссии ООН по правам человека направил лауреат Нобелевской премии мира и экс-главред «Новой газеты» Дмитрий Муратов.
Правда, мнения о возможном маршруте эвакуации разнятся.
— Я негативно отнесусь, если зелёный коридор будет в сторону Украины. Люди изъявляют желание вернуться в свои семьи в сторону России. Об этом они говорят репортёрам в видеороликах. А вывоз русских людей в сторону Украины — это уже не эвакуация, а что-то другое, — считает Татьяна Мозговая.
Вице-премьер Украины Ирина Верещук ещё 15 августа заявляла, что они готовы открыть гуманитарный коридор для жителей Курской области и в сторону России — для этого Украина лишь ждёт официального запроса со стороны России.
Отец Сергий в этом вопросе не настолько категоричен. По его словам, он не может сказать родным, в какую сторону эвакуироваться, — главное, чтобы они были живы. Но священник признаёт, что остающиеся в Судже россияне с опаской отнесутся к зелёному коридору в сторону Украины.
— К сожалению, российская и украинская пропаганда сделали из противоборствующих сторон монстров. И люди будут бояться ехать на Украину, как и украинцы сейчас боятся русских. Эта пропаганда — плохая со всех сторон. И я уверен, что многие из тех, кто сейчас живёт в Судже, откажутся ехать в сторону Украины даже при смертельной опасности, потому что [считают] для них что поехать туда — смерть, что остаться здесь — смерть, — говорит священник.
Отец Сергий вспоминает, что воспринял 24 февраля 2022 года «как любой нормальный человек»: не мог поверить в то, что началась война. Он считает, что брать в руки оружие и идти убивать — грех, который нельзя оправдать приказом:
— Все страдают от войны — и украинцы, и русские. Пуля — дура. Главное, чтобы мы все сделали из этого правильный вывод.
