В конце июля Ленинский районный суд Оренбурга обязал МВД выплатить компенсацию в 150 тысяч рублей Роману Чиквиладзе, которого двое полицейских пытали электрошокером, требуя признаться в краже. Силовики уже отбывают реальные сроки в колонии общего режима. Но, по данным Команды против пыток, один из них подал на условно-досрочное освобождение, а другому могут заменить неотбытую часть наказания ограничением свободы. «Новая вкладка» поговорила с правозащитниками о том, какова в России вероятность привлечь полицейских к ответственности за жестокое обращение с задержанными.
Наручники, паяльник, бег в противогазе
Команда против пыток (бывший Комитет против пыток, который Минюст в июне 2022 года признал НКО-иноагентом, — прим. ред.) за 21 год своей работы выявила более 280 случаев незаконного применения насилия правоохранительными органами.
Согласно практике организации, в 77% случаев по итогам доследственной проверки в Следственном комитете по жалобе на пытки заявителю вынесут постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Только в 23% случаев дело заводится сразу. Как правило, это происходит, если пострадавший скончался или получил тяжкий вред здоровью.
Чаще всего полицейские избивают задержанных руками (79%) и ногами (58%), применяют наручники (32%), электрический ток (21%), бьют резиновой палкой (15%). Иногда к пострадавшим применяют сразу несколько видов пыток. Кроме того, юристы занимались случаями, когда жертву пытались утопить, прижигали сигаретами и паяльником, лишали сна и еды, заставляли бегать в противогазе или глотать крышки от пивных бутылок.
Почти половина — 43% — осуждённых по статье о превышении должностных полномочий (ст. 286 УК РФ) получают условное наказание. Реальный срок в среднем составляет 3,5 года, в то время как максимальное наказание по этой статье предусматривает до 15 лет лишения свободы. Если пострадавшему присуждается компенсация, то она обычно не превышает 100 тысяч рублей.
По статистике фонда «Общественный вердикт» (признан иноагентом — прим. ред.), из 100 фактов применения насилия полицейскими уголовное дело возбуждается только в 10−15% случаев. Подавляющее большинство дел доходит до суда, и по ним выносится обвинительный приговор. Но если применение пыток не повлекло тяжких последствий для здоровья, судья чаще всего назначает условный срок — около трёх лет.
«Установка ломать протестующих»
По словам юриста «Общественного вердикта» Дмитрия Егошина, основная категория жалоб на пытки, которые получает организация, — это незаконные следственные действия. Если у оперативников нет достаточных доказательств причастности задержанного к преступлению, они выбивают признательные показания под пытками.
«Любой сотрудник полиции имеет право задержать человека и доставить его в отдел, когда есть подозрение, что тот совершил преступление или административное правонарушение. Для этого можно найти практически любой повод. Например, отсутствие при себе документов, отказ выйти из машины, схожесть с фото на ориентировке», — рассказывает Егошин.
Юрист говорит, что «Общественный вердикт» также фиксировал «откровенный беспредел» по применению силы полицейскими на акциях протеста, которые проходили в разных городах России против *** (спецоперации) в Украине.
«Чувствовалось, что силовикам начальство дало установку жестоко бить и ломать протестующих, обычных прохожих. И по их поведению было понятно, что за это им ничего не будет», — отмечает юрист.
По его опыту, Следственный комитет и прокуратура полностью игнорировали заявления о преступлениях со стороны полицейских на акциях протеста. Суды также отказывались работать с жалобами на бездействие этих ведомств.
«Мы не получали никакого ответа даже спустя пять дней: за это время судья должен назначить дату рассмотрения дела, — объясняет Егошин. — Впоследствии на сайте суда появлялась информация о том, что жалоба якобы возвращена заявителю. Но заявитель этот документ не получал, а когда сам пытался забрать постановление о возврате в суде, его просто не пускали».
То, что СК и прокуратура не проводит проверки по заявлениям об избиениях полицейскими на митингах, подтверждает юрист Команды против пыток Олег Хабибрахманов. «Ведомства полагают, что если человек находился на незаконной акции, значит применять к нему физическую силу законно», — поясняет он.
В Команде против пыток считают, что проблеме полицейского насилия в России «нет конца и края» и за последние годы ситуация не изменилась. «Вопрос не в том, пытают или не пытают, а в том, насколько адекватно государство на это реагирует, — говорит Хабибрахманов. — В большинстве регионов сотрудники полиции не то чтобы понимают, что пытать людей нельзя, но делают это хотя бы с опаской. В Чечне же ощущение, что силовикам дали тотальный карт-бланш на то, чтобы совершать с людьми всё, что угодно».
В пример правозащитник приводит задержание Заремы Мусаевой. В январе 2022 года люди, представившиеся чеченскими полицейскими, ворвались в квартиру в Нижнем Новгороде судьи в отставке Сайди Янгулбаева и силой увезли его жену Зарему Мусаеву в Грозный. После силовики заявили, что женщина проходила свидетельницей по делу о мошенничестве. Сын Мусаевой Абубакар Янгулбаев уверен, что преследование связано с его критикой главы республики Рамзана Кадырова.
«Вопрос доставления Заремы Мусаевой в Чечню дискуссионный, — считает Хабибрахманов. — Хоть обоснованность постановления о приводе и вызывает сомнение, но документ всё-таки был. Но вламываться в квартиру федерального судьи, который имеет неприкосновенность, категорически недопустимо. Ни в одном регионе полицейские так не сделают: это грозит как минимум немедленным увольнением. В Чечне силовики, похоже, ничего не боятся: участники задержания Мусаевой даже дисциплинарного наказания не получили». Сейчас Зарема Мусаева находится в СИЗО № 1 Грозного.
Абубакар Янгулбаев сказал «Новой вкладке», что 3 августа его матери исполнилось 53 года, в СИЗО в честь дня рождения она получила много писем поддержки. «Она, конечно, не падает духом, но видно, что это переменно, — сообщил Янгулбаев. — Маме требуется медицинская помощь и реабилитация в гражданской больнице со всеми условиями, а не в ограниченной медсанчасти СИЗО». Срок нахождения Мусаевой в СИЗО продлен до 5 сентября.
Украинские флешбэки
Само по себе превышение должностных полномочий не считается преступлением, если оно не повлекло существенное нарушение прав и свобод, объясняют правозащитники. Для того чтобы добиться справедливого наказания полицейского, пострадавшему необходимо сразу начать собирать доказательства: свидетельские показания, медицинское заключение о побоях в день происшествия.
Если пытки произошли в СИЗО, то собирать доказательства значительно сложнее, говорит Хабибрахманов. В этом случае следует привлекать правозащитников со статусом членов ОНК. Они имеют право опросить пострадавшего и сотрудников изолятора, изучить записи с камер видеонаблюдения и мобильных видеорегистраторов.
«Без доказательств Следственный комитет не может направить дело в суд, потому что презумпцию невиновности никто не отменял, — говорит Олег Хабибрахманов. — Но потерпевшие не понимают: то, что для них реальная картина преступления, для судьи — лишь позиция истца, который может как говорить правду, так и лгать. В итоге они обращаются к правозащитникам после того, как подали жалобы во всевозможные инстанции и ничего не добились. Собирать доказательства спустя три-четыре месяца крайне трудно, но если они появляются, то рассмотрение дела идет легче».
Хабибрахманов отмечает, что правозащитные организации ожидают всплеск полицейского насилия после того, как военнослужащие вернутся из Украины и устроятся на работу в силовые структуры. Об этом говорит опыт войн в Афганистане и Чечне, когда солдаты, получившие посттравматическое стрессовое расстройство, не смогли реинтегрироваться в обычную жизнь, поясняет юрист.
«Необходима профессиональная и системная психологическая реабилитация, которой в России нет в принципе. В результате у участников чеченских кампаний при виде на улице человека кавказской внешности „падали крючки“ — сразу возникали флешбэки о том, что перед ним находится потенциальный враг. Дискриминация начинала работать на полную катушку. Пока всплеска насилия мы не видим, потому что из Украины ещё мало кто вернулся, если это не покалеченные люди, поэтому остаётся только с тревогой ждать», — заключил Олег Хабибрахманов.
