Многие россияне после начала ***[«спецоперации»] разочаровались во власти — а другие, наоборот, начали её поддерживать. «Новая вкладка» взяла интервью у двух человек, кардинально изменивших свои взгляды с 24 февраля 2022 года.
«Я не хочу себя делать соучастником этой ***[„спецоперации“] ни в какой форме»
Платон, 26 лет. Москва. Бывший редактор государственного СМИ. Фамилия и название издания не указываются по просьбе героя.
— Почему 24 февраля заставило тебя изменить мнение?
— Развеялись иллюзии. Всё стало кристально ясно.
Я не был фанатом политики Путина, она казалась мне мракобесной, чудной и бессмысленной, но, с другой стороны, я воспринимал Путина как оплот стабильности.
Думал так: пока есть Путин, есть и какая-никакая рыночная экономика. Пока есть Путин, не будет войн и революций. В этом смысле пропаганда подействовала и на меня.
Я представить не мог, что этот режим начнёт ***[«спецоперацию»]. Была уверенность в том, что российская клептократия — это своего рода гарантия безопасности. Что главный интерес власти — это самим хорошо жить, и чтобы дети учились за границей, ну и заодно пытаться развивать страну, а ***[«спецоперация»] этим планам никак не способствует.
Кроме того, я искренне считал, что от России до «совка» один шаг. Этот шаг называется Путин. Как известно, коммунисты у нас стабильно «дышат в хвост» Кремлю на выборах всех уровней. Популярность левых идей неудивительна для нищей страны, которая не покаялась за преступления советского периода, а вместо этого скучает по Сталину и уравниловке. Вот эту парочку я считал страшнее любого Путина. Кто знал, что Владимир Владимирович решит поиграть в «вождя»?
Меня на журфаке учили, что любую информацию надо делить на два: надо давать высказываться всем источникам, не только читать оппозиционную прессу, но и слышать точку зрения государства. Я так и делал. Я эту точку зрения государства читал, анализировал, раньше видел в ней какую-то логику.
— Можешь рассказать о каких-то действиях, которые ты считал логичными, что тебе казалось позитивным в повестке Кремля?
— Не то чтобы было много логичных действий со стороны Кремля, но ряд должностных лиц России я считаю толковыми и компетентными специалистами. Например, выглядит логичной монетарная политика, проводимая главой ЦБ Эльвирой Набиуллиной, я видел достаточно здравые предложения от Минфина и Минэкономразвития РФ.
В целом мне было достаточно того, что страна идет по рыночному пути, торгует со всем миром и ни с кем не воюет, что власть поменяется, когда придет ее час. Хорошие были времена.
Да и вспомним, что говорило тогда российское государство. «Давайте инвестировать, создавать новые проекты, нападать мы ни на кого не собираемся». Это и казалось логичным, правильным. Было бы ещё правдой, а не ширмой, вопросов бы не было.
— Ты верил, что может начаться ***[«спецоперация»]?
— Я знаю, что даже ближайшее окружение Путина было в шоке от того, что он начал ***[«спецоперацию»] против Украины. Я думал, что да, мы блефуем, да, мы отстаиваем какие-то свои национальные интересы, но Путин же не дурак, чтобы начинать реальные военные действия. Он же понимает, что это конец России. Оказалось, что нет, не понимает. Будущее страны, экономику, благосостояние граждан они променяли на свои имперские амбиции.
По этой же причине я уволился из государственного СМИ. Я не хочу себя делать соучастником этой ***[«спецоперации»] ни в какой форме. Хоть я и в экономическом отделе, но, работая в госиздании, я всё равно обслуживаю этот режим.
Я посчитал своей принципиальной позицией встать на сторону Украины во всех смыслах, потому что считаю ***[«спецоперацию»] предательством России. Все, кто сейчас строят из себя патриотов и говорят: «Ну, я просто за свою страну», — они, на мой взгляд, предают Россию. Потому что иногда быть патриотом — это не согласиться, а, наоборот, выступить против, когда твоё государство очевидно неправо.
— Как тебе кажется, много ли вообще людей из государственных медиа увольняется?
— Да, я слежу за медиасферой, таких очень много. Кто-то отказывается от участия в проектах, кто-то открыто выходит против, уходит из профессии. ***[«Спецоперация»] стала последней каплей для многих, включая меня. Я уверен, что уволившихся намного больше сотни человек, просто мы не обо всех знаем. Думаю, что ушли или собираются уйти все, у кого есть маломальское понимание ситуации.
Перформансы (как у Марины Овсянниковой, — прим. ред.) — это сильно, это смело, но вот с одной оговоркой: с посылом госпожи Овсянниковой я не совсем согласен.
— Почему?
— Потому что она всю ответственность переложила на Путина. Что это Путин развязал ***[«спецоперацию»], а народ ни при чём. А то, что у нас, согласно опросам Левада-центра (негосударственная исследовательская организация. Крупнейший независимый центр опросов на территории России, — прим. ред.), 80% поддерживают ***[«спецоперацию»], это как понимать? (Согласно последним опросам ВЦИОМ, ***[«спецоперацию»] скорее поддерживают 72% опрошенных; опросы Левада-центра показывают, что действия ВС РФ в Украине «определённо поддерживают» 47% опрошенных, «скорее поддерживают» — 30%. Мартовские опросы Левады показывали, что «спецоперацию» поддерживают 81% респондентов, — прим. ред.)
Я думаю, что это коллективная ответственность всей России. ***[«Спецоперация»] продолжается не потому, что Путин так хочет, а потому, что народ так хочет. Путин просто удовлетворяет желание своего избирателя, потому что если бы сказали: «Вова, хватит. Вова, наши дети гибнут. Это плохая идея, нам не нужна ***[«спецоперация»], — если бы 80% россиян сказали так, никакой ***[«спецоперации»] бы уже давно не было.
Не надо обелять тех людей, которые клеят свастики «Z» на свои машины и пишут в соцсетях «бомби хохлов», не надо их оправдывать.
— Как ты относишься к мнению, что опросам нельзя верить? Многие просто боятся сказать, что они против ***[«спецоперации»]. Может, на самом деле в стране у Путина нет поддержки?
— Во-первых, очень много людей открыто поддерживают. Их же за язык не тянут, верно? В соцсетях писать одобрительные комментарии не заставляют?
По поводу опросов: во-первых, опросы разные, во-вторых, существуют методы социологии. Например, я смотрел опросы не только ВЦИОМ, но и «Левады», признанного иноагентом нашими властями, и данные не то чтобы сильно расходились.
Это вот самая главная проблема, на мой взгляд. Не то, что у нас один человек в Кремле сошёл с ума. Такое случается, что люди во власти сходят с ума. А то, что у нас вся страна впала в коллективное сумасшествие.
Украина нам могла бы простить Путина, но вот этой вот оголтелой поддержки не простит Украина, весь мир, и это я своей стране тоже не прощу.
— Как ты думаешь, почему эта оголтелая поддержка существует? Пропаганда?
— Ну да, 20 лет пропаганды, будем честны. Пропаганда к этой ***[«спецоперации»] подводила давно, уже лет десять.
Это также имперский комплекс нашего народа, это озлобленность людей в результате нищеты, когда собственные доходы низки, плюс низкая образованность и радость от того, что у соседа корова сдохла. «Нам плохо, но зато мы будем великие. Сейчас мы Крым взяли, сейчас мы Вашингтон в ядерный пепел превратим».
Это нездоровое имперское сознание, зомбирование преступной фашистской идеологией.
— Ты говоришь, что 10 лет пропаганда работала. Ты же тоже работал на пропаганду, как ты сам говоришь и признаёшь.
— Нет, я не работал на пропаганду, я работал в экономическом отделе, но я работал на СМИ, которое сейчас окончательно… Я вот сейчас читаю, что пишут наши государственные СМИ, какой у них чудовищный новояз появился, что это у нас ***[«спецоперация»], а не война…
Моя работа заключалась в освещении экономической и финансовой повестки, чем очень мне нравилась. Цифры ведь не обманешь. Рубль просел — так и пишем. Повысили пенсии — освещаем. Только факты.
Скажу честно, до 24 февраля даже в государственных СМИ была некая свобода выражения мыслей и их толкования.
— Почему тогда, когда ***[«спецоперация»] уже шла, у тебя не закрадывались сомнения и желание уйти? А сейчас как будто такая «точка невозврата».
— Я никогда не поддерживал аннексию Крыма, но считал её эксцессом. Власть попробовала поиграть в имперское государство, поняла, что это чревато санкциями и всякими неприятностями, и больше такого делать не будут.
Я списывал это на эксцесс. Ну Крым, Донбасс, но прошло уже сколько лет, этого больше не повторится. Думал, что есть какое-то благоразумие у этих ребят в менеджменте.
Как я поменял позицию? Опять-таки, я же знаком с разными СМИ, то же «Эхо Москвы», та же «Новая Газета», я изучал и эти источники информации. А когда их закрыли и начали ***[«спецоперацию»], понял, что это уже полный беспредел.
Раньше я был в курсе проблем Российского государства, но как журналист старался быть объективным, а это значит — учитывать мнение официальных властей. Сейчас я понимаю, что все эти доводы — полный фейк. То, что на нас собирались нападать, про химическое оружие. Абсолютное, говоря русским языком, ссаньё в уши. Я не знаю, как себя нужно не уважать, чтобы в это верить. Поэтому теперь для меня точки зрения Российского государства не существует. Пока мы не остановим кровопролитие, пока мы не вернём Украине все территории, считаю, что риторика должна быть максимально жёсткой.
Если просто открыть интернет, тот же BBC или украинские источники, и посмотреть, что наши русские люди по приказу нашего командования творят с такими же городами, как условный Ростов, Воронеж, Люберцы, то понимаешь, что нет никакой разницы между условным Воронежем и Мариуполем. Я это воспринимаю как если бы мою Москву разбомбили. Ведь нет же разницы никакой. И если бы разбомбили мою Москву, то какая была бы реакция? Ненависть и вопросы «почему» и «за что». Вот у меня сейчас к моему государству и к его политике ненависть и просто вопрос: почему, блин, и за что? И когда это закончится, и кто будет отвечать?
Я понимаю, что отвечать буду я, если сейчас не выскажусь резко против и не сделаю всё, что зависит от меня как от гражданина РФ, чтобы это быстрее закончилось.
— Что можно сделать, чтобы это быстрее закончилось?
— Освещать информацию под вот таким бескомпромиссным углом, помогать Украине, сочувствовать и просить прощения у Украины. Вот что можно сделать, чтобы загладить — частично, может быть — свою вину как гражданина России за то, что происходит сейчас в Украине.
— А что сделал ты?
— Вышел на пикет в Москве, уволился из госСМИ, оказал посильную финансовую помощь Украине, публично осудил ***[«спецоперацию»] и освещаю то, что творит моя страна, по крайней мере — на аудиторию небольшого блога.
Пытаюсь открыть глаза тем знакомым, что наслушались пропаганды и у которых «не всё так однозначно».
При этом понимаю, что за ***[«спецоперацию»], которую развязала Россия, ответственны все, от президента и чиновников до простых граждан. Осознаю, что тоже в этом списке, ведь у меня гражданство РФ. Конечно, сделал я недостаточно, это капля в море. Использую любые площадки, чтобы донести свою мысль до других. Однако понимаю, что многие зомбированы безнадёжно и надолго. На то и расчёт пропаганды.
— Не думал ли ты перейти на работу в независимое СМИ?
— Я временно ушёл из журналистики и осваиваю новую специальность. Если позовут на какой-либо зарубежный информационный проект — пойду. В России журналистики больше нет, хотя бы потому, что журналистика — это объективное и беспристрастное освещение событий. В стране, где нельзя назвать ***[«спецоперацию»] войной, это, сами понимаете, невозможно.
Видных журналистов либо купили, либо признали иноагентами, как Венедиктова, другие сознательно молчат, как Познер, либо пассивно поддерживают — а последние профессионалы уехали либо пытаются что-то говорить, рискуя жизнью.
Государственный аппарат России сейчас работает жестоко и бескомпромиссно, и это далеко не предел. Не думаю, что сейчас имеет смысл с ним тягаться на территории России. Кто это делает, те, безусловно, герои. Они рискуют во имя мира. Но я считаю, что профессионалам и здравомыслящим людям сейчас лучше покинуть страну и работать из-за границы.
За Россию страшно и обидно, хотелось жить в стране, которая никому не несёт смерть, в которой можно свободно и безопасно планировать будущее. За такую возможность сейчас воюет Украина, и уверен, что она победит. С Россией на ближайшую перспективу, на мой взгляд, всё плохо.
«Я увидела, что все так называемые европейские ценности являются фасадом»
Анастасия (имя изменено), 44 года. Москва. Юрист.
— Какое мнение относительно власти у вас было до ***[«спецоперации»]?
— Я была «навальнистом» (сторонником политика Алексея Навального, — Прим. ред.). Была наблюдателем на выборах. На митинги ходила, когда было время, последний раз — в позапрошлом году пару раз.
Власть я не любила, конечно, впрочем, была довольно далеко от неё.
— Что изменилось после 24 февраля?
— После начала СВО я находилась в длительном шоке. Не могла говорить, спать и есть. И не веря тому, что происходит, я стала исследовать вопросы геополитики и истории. И на макроуровне увидела то, что ранее было мне неизвестно.
Раньше о противостоянии западных стран и России я слышала от государственных пропагандистов, и мне казалось это нелепым. Где тоталитарная Россия и где он, прекрасный светлоликий Запад? Демократия, свобода слова, верховенство закона, святость частной собственности, равноправие наций казались мне незыблемыми ценностями западного мира, желанными и недоступными для России, недоступными из-за собирательного «плохого Путина». Всего пять ценностей.
Мгновенный отказ от каждой из этих пяти ценностей западным миром после начала СВО меня нокаутировал. Каждая из этих ценностей была равнодушно снесена.
— В чём вы видите отказ от ценностей?
— Например, антироссийская пропаганда: CNN показало интервью с освобождённой заложницей из «Азовстали», в ходе которого она говорит, что люди там являются живым щитом для военных, а бегущая лента с переводом на английский пишет ровно противоположное! (вероятно, речь идёт об этом репортаже NBC News, в котором женщина рассказывает о том, как бойцы батальона «Азов» держали её и других жильцов дома в заложниках. В этом отрывке субтитры совпадают с тем, что говорит героиня репортажа, — Прим. ред.).
Запрет на выражение мнений, не совпадающих с «нужным», арест счетов россиян по факту российского паспорта без суда и следствия, арест недвижимости и активов (речь идёт о законе, позволяющем Украине конфисковывать имущество и активы россиян, поддерживающих ***[«спецоперацию»], — Прим. ред.). Потеря россиянами работы, контрактов. Только на том основании, что они — русские, запрет всего русского…
Я увидела, что все так называемые европейские ценности являются фасадом. А за этим фасадом — то самое банальное зло: жадность, ненависть к новому и к другому, борьба за гегемонию.
— Как вы относились к Украине до начала ***[«спецоперации»]?
— Я восхищалась Зеленским, когда он выиграл выборы. Мне тоже представлялось всё свежим ветром демократии и развития. Я не интересовалась украинской политикой вообще, просто приняла как данность: Зеленский — демократ, за европейские ценности, украинцы — молодцы.
Сейчас же, как началась СВО, я также шокирована тем, что творилось и творится в Украине, — как посадили известных умнейших свободомыслящих журналистов и мыслителей, например, Джангирова (Анастасия говорит о журналисте Дмитрии Джангирове, СБУ задержала его в начале марта 2022 года. Российские государственные издания писали, что Украина таким образом борется с «инакомыслием». Украинские издания сообщали, что Джангиров работает на Кремль и поддерживает сепаратистов на Донбассе. После задержания Джангирова на его YouTube-канале появилось видео, где он критикует ***[«спецоперацию»] и призывает российские власти к переговорам с Зеленским. Затем на канале Джангирова стали появляться видео с пленными российскими военнослужащими. Кто публикует эти видео и где сейчас находится Джангиров, неизвестно, — Прим. ред.)
Как равнодушно бросают не готовых ни по каким параметрам солдат на передовую. Как хотели принять закон о расстреле дезертиров, и не приняли, испугавшись неодобрения Европы. (Речь идёт о законопроекте, который допускает применение оружия в отношении солдат, самовольно покинувших места дислокаций и не выполняющих приказы командования. Законопроект вызвал возмущение в соцсетях и, согласно сайту Верховной Рады, был отозван 24 мая, — Прим. ред.)
Как Зеленский сдаёт украинскую свободу, которой он якобы дорожит, приняв закон об особом статусе поляков в Украине с разрешением им занимать должности на госслужбе, в полиции, то есть управлять обществом, в отсутствие аналогичного статуса украинцев в Польше (президент Украины Владимир Зеленский планирует подать в парламент законопроект о статусе и помощи польским гражданам в Украине, аналогичный принятому ранее Сеймом Польши в отношении украинцев, — Прим. ред.).
Я шокирована фактом многолетней подготовки украинских солдат к войне, фактом финансирования воинских нацистских формирований Западом, например, батальона «Азов». Нахождением у власти радикальных националистов (Анастасия имеет в виду, например, ультраправую партию «Правый сектор». Все объединения ультраправых проиграли парламентские выборы в Украине в 2014-м и 2019-м, — Прим. ред.). Не говоря уже про обстрел Донбасса на протяжении 8 лет.
И да, я пообщалась с людьми с Украины, украинцами, которые лично на себе испытали штрафы за использование русского языка (речь идёт о законе «Об обеспечении функционирования украинского языка как государственного». Позже Анастасия уточнила, что штрафа всё-таки не было, и её «знакомым угрожали в кафе Харькова, что их оштрафуют», — Прим. ред.). Они, несмотря на нахождение сейчас в Украине, не желают иметь с нынешним режимом ничего общего ввиду вышеизложенных причин.
Исследуя геополитические явления в динамике последних 400 лет, в особенности вопросы колонизации так называемыми развитыми государствами так называемых неразвитых государств, роли государств в период Второй мировой войны, в том числе вопроса сколько своих евреев сдали страны нацистам (много, пачками, вся Европа), сколько всемирно известных брендов работало на нацистов (Шанель, Сименс, Ауди, Фольксваген), я не то что пересмотрела свои взгляды. Скорее — они у меня возникли. Потому что-то, что было ранее, — это автоматизм и приверженность более приятной картине.
Я прочитала книгу «Исповедь экономического убийцы», которую написал американец, лично принимавший участие в ограблении Штатами других стран. (Речь идёт о книге Джона Перкинса, в которой автор рассказывает о своей работе в электротехнической компании Chas. T. Main, которая, как утверждает автор, предлагала представителям развивающихся стран брать кредиты для развития инфраструктурных проектов. По мнению автора, такие кредиты предоставляли США возможность влиять на страны изнутри, — Прим. ред.) Я изучила историю возникновения нацизма и его характер. Я стала намного лучше понимать внешнюю политику России, и она мне перестала быть мне чуждой. Она стала мне нравиться.
Также мне стало очевидно, что Зеленский является транслятором не своей воли.
Я стала слушать и читать американских независимых аналитиков. Например, Дага Кейси и Джона Миршаймера. Они все едины во мнении, что США хочет любой ценой ослабить всех потенциальных конкурентов и противников. Колея ослабления целых регионов путём кредитования и войн, естественно, под покровом несения «демократии и свободы», ха-ха, ими проторена уже многократно.
Кроме того, я стала читать и слушать российских просистемных аналитиков, которые оказались невероятно умными, последовательными, эрудированными и свободномыслящими людьми, причём вполне себе критикующими, иной раз, политику России. Одни из любимых — Андрей Безруков, Георгий Машнин.
На их фоне оппозиционеры, во всяком случае, за которыми я следила, — пионеры, которые разговаривают лозунгами «Путин — плохой, Запад — хороший, свергни Путина и вот-вот, ещё немного, и будет тебе счастье». То самое, западное счастье с его ценностями.
Оппозиционеры умалчивают обо всём, что происходит в России созидательного, выбирая, как навозные мухи, исключительно резко негативные аспекты. Гордо машут этим флагом, и более в их деятельности нет ничего. Придурки, фу такими быть. Навального уважаю по-прежнему. За решимость, организованность, интеллект. Но больше не верю ему.
— Почему?
— Просто сейчас я не верю в добрые конструктивные помыслы. Началось с Любови Соболь, она года три назад показалась безумной, фанатичной, тот самый случай «пены на губах ангела». Сейчас в целом недоверие.
— Навальный выступил против ***[«спецоперации»]. Как к этому отнеслись?
— Я сейчас просто не знаю, из каких он соображений исходит. Строить версии можно бесконечно.
— Как минимум, из тех соображений, что эта ***[«спецоперация»] и без того бедных людей в России сделает ещё беднее.
— Да, но теперь у меня совершенно нет ощущения, что Навального заботит благосостояние народа. Как и нынешнюю власть.
Как запад начал прессовать (Навального, — Прим. ред.), то он против войны. Я-то тоже «против войны». А какой нормальный человек за войну? Когда глаза «русских» и «украинцев» — совершенно одинаковые, реально как из одной семьи? Да, насчет экономических причин согласна тоже. Но какие варианты? Если отмотать назад, в 2014 год, думаю, можно многое было сделать иначе, и, возможно, не было бы, — но всё так сошлось как есть.
— Вы упоминали, что были наблюдателем на выборах. Видели ли вы вбросы бюллетеней, фальсификации?
— Вбросы были. Фиксировала, подавала в полицию. Но суд решил, что всё ОК.
— Как относитесь к тому, что независимых кандидатов не допускают до выборов?
— Отрицательно отношусь. Однако так называемые либералы сравнивают негативную картину в России с чем? С идеалом. Типа: вот как правильно. Сменяемость, свободный доступ, свобода голоса и т. п. А я сравниваю с реальностью. Где свободные выборы?
Посмотрим на элиту Великобритании и США.
В США более или менее можно говорить про свободные выборы. И то — там спонсоров ищут и их лозунги продают. В других странах всё ещё хуже. Если сравнивать с реальностью, то Путин — не сатана. Но я за сменяемость, само собой. Лозунг «если справляется хорошо, то и не надо другого выбирать» я не поддерживаю. Сменяемость нужна как санация.
— Голосовали ли вы за Путина?
— Нет. Но голосовала за кандидатов от «Умного голосования» и буду, если скажет (Команда Навального, — Прим. ред.).
— Как вам кажется, чего российские власти хотят добиться в Украине?
— Я разделяю цели демилитаризации. Украина, впрочем, как и коллективный Запад, не соблюдала договорённости с Россией в вопросах вооружения. Также я разделяю цель денацификации, так как после достаточно глубокого прояснения темы нацизма в Украине (и в мире) вижу это необходимым для интересов России и общей человеческой культуры.
Вместе с тем, надо сказать, я думаю, что если бы в России внутренняя политика была бы ориентированной на граждан, а не на власть и олигархат, то в периоды высокой стоимости нефти Путин мог бы создать такое государство, с которым бы хотелось дружить и на которое хотелось бы равняться. И, возможно, никаких военных действий не пришлось бы инициировать. И более того, возможно, украинцы, и не только они, сами бы хотели создать некое единство с Россией. К примеру, конфедерацию. Но я допускаю, что заблуждаюсь, потому что мне не видно всего того, что видно в Кремле.
— Как по-вашему, Россия напала на Украину, или всё-таки мы оборонялись, потому что нападение готовилось на нас?
— Готовилось мощное нападение на Донбасс, и это мне известно от человека, который там живёт. Ещё в ноябре он и его односельчане видели большие войска у границ.
Но нападение готовила не Украина. Об Украине нет речи, как выразился министр обороны США: «Украина — напильник, об который нужно обточить Россию» («Новой вкладке» не удалось найти такого высказывания министра обороны США, — Прим. ред.). Коллективный Запад, в первую очередь англосаксы, нуждается в том, чтобы истощить Россию, о чём, ничтоже сумняшеся, сами и заявляют.
Украина не субъект данных правоотношений. Украина хочет жить богато и свободно. Всё остальное делается под диктовку кредиторов.
— Как вы относитесь к введению санкций против России?
— Отношусь как к срыву покровов коллективным Западом. Начхать им на их «ценности», только уберите Путина, русские люди. Променяйте, пожалуйста, Путина на «Икею», «Нетфликс» и «Макдональдс». А уж мы договоримся с кем угодно на посту вашего президента. С любым! Кроме Путина. Скажутся ли санкции на экономике? Конечно, скажутся. Негативно.
— Чем закончится ***[«спецоперация»]?
— О желаниях вслух не говорят. Но мне бы хотелось, чтобы все украинские националисты обрели землю для формирования здоровой идентичности и переросли бы в патриотов, уважающих интересы соседа.
Я не хочу завоевания Россией всей украинской земли. Я люблю Украину, украинцев, вижу в них действительно свободолюбивую аутентичную нацию. Я помогаю деньгами двум семьям в разных регионах Украины, и они знают, что мой дом — их дом, если им удастся покинуть Украину. Я с высокой вероятностью допускаю, что военных действий, во всяком случае с участием мирного населения, можно было избежать. Я думаю, что психология Путина (злость на то, что его продавливают, подвешивают на крючок и фактически выставляют равным с Зеленским, а это, конечно, мягко говоря, разные величины) также сыграла негативную роль в принятии решения. Но Зеленскому предлагали отказаться от вступления в НАТО на несколько лет (по данным газеты Wall Street Journal, канцлер Германии Олаф Шольц 19 февраля 2022 года предлагал Зеленскому отказаться от вступления в НАТО во время Мюнхенской конференции, на что Зеленский ответил отказом, — Прим. ред.).
Предлагали отказаться от заявлений об атомном оружии в Украине (неизвестно, о каком предложении идёт речь. На том же выступлении в Мюнхене Зеленский заявил, что Украина может пересмотреть отказ от ядерного оружия, поскольку условия Будапештского меморандума не соблюдаются Россией, — Прим. ред.). Но Зеленский «отказал». Даже не знаю, что в кавычки брать: «Зеленский» или «отказал».
Мирного неба всем нам.
