«Каждому, блядь, интересно посмотреть на пьяного манси»

Евгения Анямова в Свердловской области знают многие: он единственный в мире рэпер, читающий треки на вымирающем мансийском языке. Правда, жители Ивдельского района, узнавая Евгения на улице, просят у него не прочитать трек, а дать денег на выпивку. Журналист «Новой вкладки» Андрей Гавриленко пообщался с рэпером и его знакомыми и узнал, почему Анямов скептически настроен насчёт будущего своего языка и народа и при чём тут власти, туристы и сами жители.

Текст подготовлен в рамках «Мастерской документальных историй» «Новой вкладки»

«Да не осталось, нахуй, никаких традиций»

Невысокий молодой человек в чёрно-белом спортивном костюме и бейсболке стоит под соснами среди сугробов. Мы снимаем это видео в лесу в окрестностях Ивделя. Под музыку с мобильного телефона он зачитывает слова:

— Керас Колын павылт мань порат номилум олсум, рутанум тот пусын олсыт — ёмас анум олс алам, ётыл пусын холасыт ам арыйтас туп Колям, курум колумт харыйлас ань люли колум полям.

Это Bizzo, 28-летний Евгений Анямов, единственный в мире рэпер, пишущий треки на мансийском языке. Причём на его лозьвинском диалекте. Манси в России осталось чуть более 12 тысяч человек, а лозьвинских манси, живущих на севере Свердловской области, всего около 200.

Я встречаюсь с Евгением на автобусной остановке в Ивделе. Рэпер признаётся, что сначала хотел отказаться от общения, потому что за последние годы журналисты ему надоели:

— Я понимаю, что интервью для медиа полезны для карьеры, но все спрашивают, блядь, об одном и том же: как начал читать рэп, почему на манси, считаю ли я, что поддерживаю традиции своего народа… Да не осталось, нахуй, никаких традиций! Всё умерло вместе со стариками. Я ещё помню, как в начале 2000-х на похоронах приносили в жертву коз или баранов. Щёлкали по темечку и смотрели, куда животное упадёт. Направо — всё будет хорошо, налево — плохо. Или наоборот, не помню уже. А сейчас похороны — просто повод наебениться. Так что никаких традиций я не поддерживаю, просто читаю на манси. Язык не должен умереть.

Рэпер достаёт из поясной сумки, висящей у него через плечо, банку алкогольного коктейля, открывает её и начинает пить.

— Мне поправиться нужно после вчерашнего. Вот эту выпью, может, ещё одну — и всё. В слюни я не напиваюсь, — поясняет Евгений. — Честно, я пью каждый день. Работаю на мусоровозе, загружаю баки в машину местной спецавтобазы, неделя через неделю, а по вечерам немного выпиваю. Получаю я хуйню — где-то 25 тысяч в месяц, а музыка мне дохода не приносит.

Анямов говорит, что алкоголизм — одна из главных проблем их малочисленного народа. Причины пьянства, по его мнению, — в неграмотном развитии туризма и отсутствии необходимой для жизни инфраструктуры.

— Власти для манси посёлок Ушма построили, он находится рядом с тропой на заебавший всех перевал Дятлова. Туристы постоянно туда-сюда гоняют. С собой берут бухло и поят местных: каждому, блядь, интересно посмотреть на пьяного манси. Было бы у меня много денег, я бы заебенил на Ушме шлагбаум и охранника, который не пропускал бы машины с алкоголем. Или вообще перенёс бы посёлок подальше от блядских туристических троп.

По словам Евгения, если к манси попадает бутылка водки, он её сразу выпивает, потому что «не уверен, когда ещё такая удача будет».

— «Красно-белых» на Ушме нет, добираться до города пиздец как сложно, можно весь день потратить. А вот если бы был в посёлке алкомаркет, так никто бы так и не торопился нажраться, пока есть возможность. Все бы знали, что могут достать бухло в любой момент, и успокоились бы, — поясняет свою мысль Евгений.

Детство

Будущий Bizzo родился в Тресколье — самом северном посёлке лозьвинских манси в Свердловской области. В 2005 году поселение наполовину сгорело: как рассказывает Евгений, из-за пьяной местной жительницы, не справившейся с огнём в печи. В том пожаре Евгений потерял бабушку и дядю Данила. Власти решили не восстанавливать Тресколье, а переселить всех жителей в специально отстроенный посёлок Ушму.

Отца рэпер не помнит: тот ушёл из семьи, когда сын был совсем маленьким. О его судьбе Евгений ничего не знает. Мать он видел нечасто:

— Она работала надзирателем в женской колонии, дома почти не бывала. Меня воспитывали дядя и тётя. В 2010 году, когда мне было четырнадцать, я узнал, что мать изнасиловали и убили в Ивделе. Она сидела в компании с двумя друзьями, бухала, зашли ещё двое. И, блядь, закусились чего-то. Ну, мою маму вместе с друзьями и порезали. У меня видео есть последствий, у Шеремета показывали. Потом я трек записал об этом, — говорит Евгений.

Рэпом Евгений стал увлекаться в Ушме, когда учился в старших классах школы: в посёлке можно было подключиться к интернету. Своими первыми кумирами он называет российских рэперов Басту, Гуфа и группу «АК-47», а также американских исполнителей 50 Cent и Bizarre. В честь последнего он и взял себе псевдоним.

— Как-то я увидел клип Эминема и охуел, — вспоминает Анямов. — «Восьмую милю» много раз пересмотрел. Это тот рэпер, на которого я хочу быть похожим.

Первые тексты для рэпа он писал на русском и зачитывал друзьям.

— У меня под кроватью среди носков валялись ручка и тетрадка. Иногда я, блядь, подрывался ночью, и мне приходили в голову слова, я тут же их записывал, — рассказывает Bizzo.

Как-то раз его поэтические опыты услышал дядя, Николай Анямов, и посоветовал писать на манси. Это оказалось очень сложным, признаётся Евгений:

— У нас мало кто говорит только на языке манси. Всех детей отправляют учиться в Полуночное, в интернат. Там преподают мансийский язык, но на русском все остальные предметы. Сейчас молодёжь в каждой фразе мешает мансийские и русские слова 50 на 50. Чтобы написать текст, мне нужно было лезть в словари или спрашивать значение слова у стариков. Проблема ещё в том, что некоторых понятий в мансийском нет. Например, слово «любовь»: его ближайшим аналогом в нашем языке будет «ты мне нужен». Мне кажется, это отражает менталитет манси — такие закрытые, себе на уме.

Первые треки

В 2019 году первый трек Евгения Анямова на манси записал на диктофон в телефоне его друг, 20-летний Тимофей Бахтияров. Он сам освоил съёмку и монтаж, смонтировал аудио с фотокадрами и выложил ролик в Youtube. Через некоторое время это видео появилось в одной из передач телеканала «Югра». Потом Евгению позвонила мансийская поэтесса Светлана Динисламова и пригласила выступить в Ханты-Мансийске.

— Это было открытие какой-то библиотеки, не помню точно. Помню только, что перед выступлением просидел всю ночь в отеле, сочиняя новый трек. У меня ведь на тот момент был только один, на минуту с лишним, а выступление было рассчитано на дольше. Выступал, стоя на площадке лестницы, было всего человек двадцать слушателей, я весь, блядь, трясся, но справился, — вспоминает рэпер.

В тот раз его слушали и журналисты из газеты на мансийском языке «Лӯимā сэ̄рипос» («Северная заря»), которая издаётся в Ханты-Мансийске. Они предложили молодому человеку поработать корреспондентом как носителю редкого лозьвинского диалекта.

— Я согласился, и, чтобы я мог жить в Ханты-Мансийске, мне предложили поступить на учёбу, где мне дадут общагу. Я хотел попасть в музыкалку, но не прошёл по баллам и поступил в строительный, на печника. Учился до двух дня, потом до шести вечера работал в газете. Писал всякую хрень, про каких-то, блядь, особенных снеговиков на Новый год, такую вот хуйню, — рассказывает несостоявшийся корреспондент.

В Ханты-Мансийске местный продюсер и композитор Игорь Сиренко помог Анямову записать несколько треков. Те времена рэпер вспоминает так:

— На пары не хожу, хуй в потолок дрочу, сижу дома, клипы смотрю, есть холодильник, хавкой набитый, мне куда ходить-то? Я хаваю, и ситуация такая. Я ютуб листаю до американских рэперов. Блин, у меня от них мурашки по коже, нахуй.

Весной 2020 года Евгения Анямова пригласили в Екатеринбург на съёмки документального сериала «Перевал Дятлова. Охотники за правдой». Для этого сериала рэпер записал на мансийском трек «Холатчахль»: так называется гора, в окрестностях которой в 1959 году погибли свердловские туристы.

В сентябре 2020 года Евгений Анямов выступил на этнографическом фестивале «Старик Филин» в Североуральске.

— Всё та же хуйня. Короткое выступление на фестивале, потом интервью для ТВ, одни и те же, блядь, тупые вопросы, одни и те же ответы. Учёба меня заебала, печником я быть не хотел, корреспондентом тоже. Но вот рэпом заниматься хотел. И где-то через месяц после фестиваля мне повезло. Ко мне в группу в ВК постучался один мужик, — рассказывает рэпер.

«Мужик» оказался кандидатом исторических наук Вячеславом Кулешовым, старшим научным сотрудником отдела славяно-финской археологии Института истории материальной культуры РАН. Он пригласил Евгения в Великий Новгород: предложил ему сочинять треки и переводить их. Кулешов хотел по ним учить лозьвинский диалект языка манси, а взамен оплачивал рэперу проживание.

— За это время я побывал в Москве и Питере, из-за преподавания Кулешов часто переезжал. Потом мы разосрались. Профессор стал доёбываться, что мои тексты похожи, ничего нового не появляется, новых слов он не узнаёт, а в моих треках нет мифологии. По последней претензии согласен: почти все мои треки о современной жизни и моей судьбе. Короче, разбежались и заблокировали друг друга в ВК, — говорит Евгений.

К тому времени он получил как сирота квартиру в Ивделе и решил в 2022 году вернуться домой. Связаться с Вячеславом Кулешовым «Новой вкладке» не удалось.

Студия на столе

Ивдель, самый северный из городов Свердловской области, с населением 14 тысяч человек, состоит в основном из частных одно- и двухэтажных домов. Многие местные жители когда-то работали, как и мать Евгения Анямова, в колониях, появившихся в окрестностях во времена существования Ивдельлага — управления ивдельских лагерей НКВД СССР. Оно было создано в 1937 году, в середине XX века тут было уже 57 лагерей. Систему бывшего Ивдельлага ликвидировали после распада СССР. Затем там работали исправительные колонии, из которых к осени 2023 года осталась только одна. После закрытия колоний многие ивдельчане потеряли работу.

Воскресным утром улицы города пустынны, прохожих почти нет. Мы с Евгением идём к нему в студию по набережной реки Ивдель, которую в последние годы начали благоустраивать. Здесь установили новые уличные фонари, лавки и обустроили пешеходные дорожки. Особенно выделяется пляж из жёлтого песка, насыпанного на берегу быстрой горной реки с зеленеющей от тающего снега водой. В конце апреля снег в городе лежит уверенно и, кажется, не собирается таять.

Студия звукозаписи Bizzo располагается на втором этаже частного дома, который принадлежит родителям его девушки. Прямо над головой сходятся скаты кровли, обшитые изнутри серебристым теплоизолирующим материалом. Сама студия — это ноутбук с двумя колонками и аудиоинтерфейсом на небольшом деревянном столике, и микрофонная стойка рядом.

Евгений Анямов мечтает о настоящей музыкальной студии:

— Хочу сделать её в своей квартире, со звукоизоляцией, конечно. Но сейчас я пустил в неё для проживания семью моих знакомых с маленьким ребёнком, у них сложная ситуация. Сам пока живу в доме родителей девушки. Как только всё будет заебись, мы с моими братанами Сашей и Максимом Анямовыми создадим группу и заебеним ещё много треков.

Рэпер признаётся, что когда-то принимал «вещества», но перестал. По его словам, достать их в Ивделе легко: есть трафик из Екатеринбурга. При этом наркотики у манси под негласным запретом, а употребляющий их человек вызывает презрение. Анямов уверяет, что такой образ жизни ему не интересен:

— Повстречался с хорошей девушкой, есть постоянная работа, есть планы по музыке. Есть такой стереотип, что рэпер должен бухать и вмазываться, отсидеть на зоне за то, что кого-то завалил. Хуйня! Не считаю всё это частью имиджа.

Криминал в среде манси, как правило, ограничивается пьяными драками. Но Евгению за время проживания в Ивделе довелось быть подозреваемым в более серьёзных преступлениях. Несколько раз его задерживали по подозрению в кражах и торговле наркотиками. Каждый раз рэпер отделывался предупреждениями со стороны полицейских.

— Менты к нам на Ушму гоняют на выходные. Побухать, поохотиться, порыбачить, погонять на снегоходах или квадроциклах. Манси дают им ночлег, помогают во время отдыха, в общем, есть полное, блядь, взаимопонимание, — с усмешкой рассказывает Евгений.

К остановке подходит старый оранжевый автобус, и мы отправляемся в Полуночное, чтобы забрать звукозаписывающее оборудование рэпера.

Полуночное

В посёлке Полуночное, который находится в 25 километрах от Ивделя, живут около трёх тысяч человек. От многих других сёл и деревень России он отличается разве что тем, что там есть несколько семей манси. Дома — деревянные одноэтажные, окружённые заборами, дороги пустынны. По дороге от остановки мы не встретили ни одного человека. Лишь у дома активистки свердловских манси Натальи Гридневой нас догнали двое пьяных мужчин, откровенно признавшихся, что ищут «жертву», чтобы забрать деньги и продолжить пить.

— Мужики! Я рэпер Bizzo, читаю на мансийском языке, слышали мои треки? — спросил их Евгений. — Мы тут к друзьям приехали, к Тиме Бахтиярову, Наташе Гридневой, знаете таких?

Мужчины подтвердили, что знают этих людей, а творчество рэпера им знакомо и оно «крутое». Они не тронули нас, пожелали удачи и, пошатываясь, отправились дальше.

— Меня все знают и здесь, и в Ивделе. В городе я как-то слышал, как мои треки качают в проезжающей мимо машине, — похвастался Евгений.

В доме нас радушно встретила Наталья Гриднева, светловолосая женщина средних лет. У неё пять детей, она манси по матери и, кажется, одна из немногих, кому есть дело до судьбы этого народа. Наталья борется против турбаз на землях манси, за справедливое распределение компенсаций от горнодобывающих компаний и представительство манси в районной администрации.

В гостиной нас ждал Тимофей Бахтияров, друг, видеооператор, монтажёр и клипмейкер рэпера Bizzo. Тимофей не знает, помогут ли треки Евгения сохранить культуру манси, но считает, она мало кого интересует:

— Я давно предлагал восстановить старый мансийский посёлок Тресколье, чтобы можно было жить подальше от туристов. Все говорят, мол, ничего не получится, да и не нужно нам это. Такая инертная масса. Как будто манси со всем смирились и ничего не хотят делать для собственного спасения.

Гриднева настроена более оптимистично. Она рассказала, что, когда впервые услышала треки Евгения Анямова, поняла в них не все слова, потому что не настолько хорошо знает язык: её отец — русский, и она выросла в Полуночном среди русских. Понять содержание треков ей помог Тимофей.

«Человек что видит, то поёт», — говорит Наталья о песнях рэпера Bizzo. Ей кажется, что в эти тексты стоит добавить мансийской мифологии, что-то из сказаний народа. Но творчество Анямова в любом случае нужно для того, чтобы сохранять язык манси, уверена Наталья:

— Мы хоть таким способом, но напоминаем о себе. Конечно, пока популярности у мансийского рэпа нет. Так, на одном выступлении зрители запомнили только, что Евгений матерится в треках. Всё равно нужно продолжать — важно, чтобы нас услышали любым способом. И хорошо, что относительно новый жанр музыки соединяется с древним языком. Возможно, так культура манси заинтересует молодёжь, не старые же песни им слушать.

Евгений забирает аппаратуру, мы прощаемся с Натальей и Тимофеем и возвращаемся в Ивдель.

Прославиться, как Эминем

На двери своей студии звукозаписи, когда она откроется, Bizzo хочет повесить табличку с собственным брендом, дизайн которого он ещё не придумал.

— Когда студия официально откроется, я буду звать всех желающих записать три трека бесплатно. Если у человека будет выходить не полная хуйня, то я могу начать помогать ему советами, типа я же в теме. В планах также создать группу. Я думаю назвать её «Холатчахль». От меня предложение поучаствовать в проекте получили многие мансийские пацаны.

По словам Евгения, больше всех заинтересовались его двоюродный брат, 25-летний Александр Анямов, и троюродный — 16-летний Максим Анямов. Но они хотят читать треки на русском языке, на манси стесняются. Рэпер объясняет, что эта стеснительность связана с буднями в интернате Полуночного: там детей манси оскорбляют по национальному признаку.

— Прилетает от русских, которых там большинство, за разрез глаз, вообще за внешность. Гнобят, короче. Вот у манси появляются комплексы. Сам я уже взрослый, преодолел стеснение, не парюсь за национальность. Хочу даже попросить Татьяну Бахтиярову — она национальные костюмы шьёт — сшить мне такую одежду, с золотым орнаментом из знаков рода Анямовых. В детстве я бы умер, но не надел такое.

Поделиться своими мыслями о мансийском рэпе с журналистами двоюродный брат Bizzo Александр отказался. Его ответ нам передал Евгений: «Я не буду разговаривать на эту тему, у меня все мечты никогда не реализуются. Я хочу читать рэп вместе с Евгением, но рассуждения сейчас о планах — пустые слова».

Младший, Максим, учится в том самом интернате Полуночного. Он родился в лесном посёлке Лепля, где всего два дома. Одними из главных своих увлечений он называет бег на лыжах и подтягивание на турниках. Максим говорит, что первые треки брата услышал, когда тот ещё сочинял их на русском. И хотя треки на манси его впечатлили сильнее, сам он на этом языке читать их не хочет:

— Рэп мне нравится давно, а любимые исполнители — Эминем и «4К». Сам я ещё ничего не сочинял, но уже решил, что читать буду на русском языке, мне так комфортнее. Сейчас я сдаю экзамены, а затем поеду в лес, к родственникам. Вернусь только осенью, там и посмотрим, что у нас получится.

Если мансийские треки так и не станут популярны, Bizzo тоже собирается перейти в своём творчестве на русский.

— Мансийский язык нахуй никому не интересен, стадионы так не соберёшь. А я хочу большую аудиторию, выступление для меня — как наркотик. Я давно не трясусь перед сценой, даже не бухаю больше для храбрости за кулисами. Хотя для манси это сильно. Я помню, как на Ушму приезжали журналисты брать интервью у местных. Так десять человек в обморок хлопнулись от волнения, блядь, — улыбается Евгений и добавляет: — Рэп — моя жизнь. Я хочу прославиться и стать знаменитым, как Эминем. Мечтаю о полках в студии, где будут стоять кроссовки, подписанные моими кумирами: Бастой, Гуфом и другими. Ещё хочу целую стойку солнцезащитных очков, разной формы и цвета, чтобы я надевал их по настроению.