«Мемориала» в Великом Новгороде никогда не было, хотя много лет памятью жертв политических репрессий занимались в Обществе реабилитированных Новгородской области (ОРНО). О том, зачем городу свой «Мемориал», когда он не нужен государству и ликвидирован им, — в материале «Новой вкладки».
Днём 29 октября недалеко от центра Великого Новгорода, в гайд-парке — пространстве, на котором обычно собираются граждане на публичные акции, стоял молодой человек в клетчатом полупальто и чёрном берете. В руках он держал листы бумаги, с которых читал имена репрессированных новгородцев. Рядом с ним на складном столике стояло несколько лампад со свечами. Периодически запинаясь, он за три часа прочитал несколько сотен имён. За каждым шли статья, образование, место жительства, даты ареста и расстрела.
Случайный прохожий поинтересовался, что здесь происходит:
— Акция «Возвращение имён» с чтением имён репрессированных в годы Большого террора. Хотите поучаствовать?
— А за это денег дают?
— Нет.
— Ну, на нет и участия нет.
Молодой человек закончил читать, собрал столик и лампады и с букетом цветов пошёл в сквер Памяти — в двухстах метрах от гайд-парка. Он положил букет к памятнику жертвам политических репрессий — и полицейские, все эти часы ходившие и наблюдавшие за юношей, немедленно его задержали.
Возвращение имён
Акция «Возвращение имён» с чтением списка репрессированных в годы Большого террора в СССР проходила впервые после перерыва в несколько лет — не считая онлайн-акции в Zoom в 2021 году. Её организатором и единственным участником был Михаил Чимаров. 22-летний новгородец недавно стал председателем новгородского отделения общества «Мемориал».
— Сначала подошёл один мой друг. Он хотел подключиться к акции, но, когда увидел полицейских, быстро удалился, — рассказывает Михаил.
За единственным участником наблюдали прибывшие два наряда ППС, офицер полиции в форме и несколько граждан в штатском.
«Я заявлял в мэрию акцию на 100 человек — наверное, поэтому было столько полиции», — объясняет Чимаров. После задержания акциониста представители правопорядка составили протокол о его доставлении, а потом просто отпустили.
Новгородское отделение «Мемориала» появилось в начале октября 2022 года, спустя девять месяцев после ликвидации судом по иску Минюста РФ «Международного Мемориала» и правозащитного центра «Мемориал» — буквально за пару дней до объявления «Мемориала» лауреатом Нобелевской премии мира, наряду с белорусским правозащитником Алесем Беляцким и украинской организацией «Центр гражданских свобод». Спустя некоторое время «Мемориал» официально признал новгородцев частью своего движения.
В организацию в Великом Новгороде вступило три человека, которые и провели учредительное собрание. Кроме Михаила Чимарова, это архитектор Антон Горбань и муниципальный депутат Оксана Сергеева.
Активист: «Это то, что для меня сейчас позволительно»
Молодой учёный, специалист в области информационных технологий и стипендиат правительственной программы «УМНИК» Михаил Чимаров быстро потерял интерес к науке. Он одновременно попробовал себя в стендап-комедии, фотографии и политическом активизме. Он говорит, что и сейчас фотография — это то, чем он зарабатывает на жизнь. В 2021 году выходил на митинги в защиту Алексея Навального, был волонтёром на «Земском съезде» (форуме муниципальных депутатов в Великом Новгороде в мае 2021-го, который сорвала местная полиция) и в предвыборной кампании новгородского отделения «Яблока».
— Вышел [на протесты] из-за ощущения несправедливости и понимания, что в стране происходит что-то не то. Это абсолютно стандартная история, — рассказывает Михаил.
Когда Россия объявила о начале *** (спецоперации), он, как и некоторые другие новгородцы, стал выходить на центральную площадь города с пикетами. После очередного, состоявшегося 27 февраля, Чимарова арестовали на 12 суток.
Уезжать из России Михаил не захотел по принципиальным соображениям, но и принимать участие в опасных политических проектах он также не может — из-за риска уголовного преследования.
— «Мемориал» — это то, что для меня сейчас позволительно. Я не могу состоять в радикальных движениях, которые к чему-то призывают, но могу себя найти в сохранении памяти репрессированных, — объяснил Михаил. — Это важно для общества. И это подтолкнуло меня в «Мемориал».
Михаил делится своими соображениями по поводу региональной организации, которую он хочет делать не в пику существующим инициативам, а в дополнение к ним:
— Новгородский «Мемориал», возможно, будет акционистским, научно-просветительским, медийным. В Новгороде есть Общество реабилитированных — они делают важную работу по поиску политрепрессированных, по связям, к ним обращаются люди. Я, например, планирую водить экскурсии по местам репрессий в Новгороде и создавать спрос на память.
Один из координаторов региональной сети «Мемориала» Павел Андреев отмечает, что в России все последние годы продолжали вовлекаться в движение новые люди. Но они участвуют чаще неформально, тогда как формальные объединения стали возникать в других странах.
— Те многие тысячи молодых людей, которые приходят к проектам «Мемориала» через «Возвращение имён» или «Последний адрес», предпочитают вступать в незарегистрированные группы. Так что новгородская инициатива по институциональному созданию отделения — в чём-то уникальный случай, — объясняет член «Мемориала» в Республике Коми и один из межрегиональных координаторов сети Павел Андреев.
Эмигрант: «Реальное доказательство своей позиции»
38-летний новгородский архитектор Антон Горбань до недавнего времени не участвовал в политике и активизме. Он работал в солидных новгородских организациях, проектировал дома и общественные пространства, создавал нишевые мультимедийные проекты и дружил с урбанистами.
— Никогда не голосовал ни за Путина, ни за «Единую Россию». Всегда симпатизировал «Яблоку». Но при этом ни в чём не участвовал физически, кроме пары последних [несогласованных] митингов — против поправок в Конституцию и ареста Навального, где я немного поошивался в сторонке. Всё ограничивалось разговорами на кухне, редкими комментариями в Сети и подписками на различные паблики, — рассказывает Антон.
Всю сознательную жизнь он «строил карьеру» и, говорит, не думал, что будет фигурировать в новостях об акциях протеста, задержаниях и арестах.
— 24 февраля вечером я просто вышел на площадь. Нас было пять человек — четверых задержали. Это было моим первым осознанным самостоятельным политическим поступком. И это всё изменило. На площади и в отделении я познакомился с Мишей Чимаровым. И понял, что хочу реально доказывать свою позицию. Чтобы обо мне потом судили по делам.
Когда Михаил Чимаров пошёл на пикет, где выкрикивал вслух названия украинских городов с присказкой «за мирное небо над Софией» (В Великом Новгороде, как и в Киеве, древнейшим и главным храмом является Софийский собор) на центральной площади, Антон пришёл снимать это на видео, и тогда его снова задержали для составления административного протокола, а Михаила арестовали на 12 суток.
Это было в конце февраля, а в апреле уже сам Антон Горбань стал организатором и исполнителем акции прямого действия. Он залез в мешок в цветах украинского флага, зашил его изнутри и лёг посреди Новгородского кремля подобно тому, как лежали тела убитых в мешках в кадрах хроники, поступающей из Украины.
Иллюстрация: Анна Иванцова для НВ. Фото: из личного архива
Похожие акции происходили и в других городах, как правило европейских. Но одна из них прошла 5 апреля в Москве. Активист связал за спиной руки и ложился, изображая убитого мирного жителя, в главных туристических местах столицы: на Старом Арбате, в Александровском саду, на Никольской улице и на мосту около храма Христа Спасителя. Акционисту, таким образом протестующему против действий российских военных в Украине, удалось сохранить анонимность.
Но вернёмся к Антону. В солнечный весенний день людей в кремле было немало. Кто-то решил, что на мостовой на самом деле лежит мёртвое тело, кто-то отпускал насмешливые комментарии. Сотрудница полиции требовала от прохожих перестать снимать происходящее на видео. Щуплая бабушка, проходя мимо росгвардейца, стоявшего около «тела», попросила его побить акциониста. Завязался короткий диалог:
— Я при исполнении, не имею права бить.
— А я — нет, можно его пнуть?
Через полчаса сотрудники правопорядка нашли нож, разрезали мешок, вытащили обмякшее «тело» Антона и посадили в машину. Его оштрафовали на 30 тысяч рублей за дискредитацию армии и арестовали на семь суток за неповиновение полиции:
— Я стал снимать Мишу — его посадили, а меня задержали. Я вышел в свой первый пикет — задержали. Я придумал акцию с мешком — задержали, посадили, оштрафовали. Все эти поступки мне что-то приносили — опыт, знакомства. С адвокатом, с активистами. Я смог помогать задержанным в Санкт-Петербурге друзьям. Познакомился с Ромой Максимовым (фигурантом дела демократического молодёжного движения «Весна» из Великого Новгорода. — Прим. ред.) и помог ему выехать.
Под арестом Антон сделал детальный эскиз и чертёж камеры, в которой он сидел, затем разработал для неё проект улучшений, чтобы быт арестованных был комфортнее, придумал эскизный проект типового семейного дома для территорий Украины, где требуется восстановление инфраструктуры. Также он вспомнил своего двоюродного прадеда — украинского художника Ивана Падалку, автора революционных плакатов и бытовых зарисовок, — и решил сделать что-то подобное. Каждый из семи дней он создавал новую работу и этот проект назвал Architect in jail («Архитектор в тюрьме»). «Хотите сделать тюрьму лучше — посадите туда архитектора», — шутит он.
— С «Мемориалом» получилось также случайно, — продолжает Антон. — Я отсидел свои семь суток, вышел — материал в «7×7» оказался слишком популярным (видео с акцией протеста Антона Горбаня набрало несколько миллионов просмотров в Фейсбуке. — Прим. ред.), и его увидел мой друг-одноклассник. Мы с ним давно не общались, и я не знал, что он работает в «Мемориале».
До отъезда Антон планировал заниматься акциями, работой с архивами и организацией экспозиций «Мемориала» в Великом Новгороде и области. После объявления «частичной мобилизации» он решил покинуть Россию.
Правозащитный центр «Мемориал» помог Антону получить гуманитарную шенгенскую визу, после чего уже он сам стал помогать людям, испытывающим давление властей, покинуть страну. В сентябре Антон тоже уехал — сначала в Европу, затем в Турцию. Он говорит, что это не повод не делать чего-то для Новгорода: «Одно цепляло другое, и моё участие ограничивалось ответом „да“ на все предложения».
— Я смогу принести пользу? Да, — считает Горбань. — Общество реабилитированных Новгородской области уже давно существует, они проделали огромную работу по увековечению памяти жертв террора: мемориалы, 16 томов имён репрессированных… Я ничего не знал про их деятельность и уехал из России раньше, чем успел с ними познакомиться. Думаю, мы могли бы им помочь.
Депутат: «Многие не понимают последствий репрессий»
Оксана Сергеева — самая опытная общественница среди участников новгородского «Мемориала» и политик со стажем. По профессии она кондитер, но в 2011 году из-за ожидавшихся фальсификаций на выборах вызвалась быть наблюдателем. Потом сама баллотировалась в городскую думу: в 2013 году — от КПРФ, а в 2018-м — уже от «Яблока».
В 2019 году она стала муниципальным депутатом в селе Ермолино, граничащим с Великом Новгородом. Вместе с присоединёнными к поселению деревнями здесь живёт 12 тысяч человек.
Как депутат и общественный деятель она помогала защищать территорию Новгородского района от неэкологичного, по мнению местных жителей, производственного процесса на птицефабрике, рассказывала об экологических проблемах вблизи комбината новгородского филиала компании «Белгранкорм» в Крестецком районе, выступала на митингах против оптимизации здравоохранения в 2019 году.
Иллюстрация: Анна Иванцова для НВ. Фото: Алексей Сабельский
Оксана не раз приходила и на митинги памяти жертв политических репрессий, которые до начала пандемии ежегодно проводились ОРНО 30 октября в новгородском сквере Памяти.
Как член партии «Яблоко» и одна из немногих новгородских депутатов в области она не смогла пройти и мимо создания отделения «Мемориала».
— Безусловно, считаю, что попытки оправдать сталинизм на уровне государства привели нашу страну к современным политзаключённым, к авторитаризму и в конечном счёте к *** (спецоперации). Ежедневно общаясь с обычными людьми, я вижу, что многие не знают масштаба трагедии нашей страны в годы сталинских репрессий, не понимают последствий, поэтому считаю важной и просветительскую деятельность «Мемориала», — говорит она.
Общество реабилитированных: «Нас стало очень мало»
В Новгородской области не было крупных и известных лагерей времён Большого террора. Но в Книге памяти жертв политических репрессий Новгородской области записано 47 872 имени. Михаил Чимаров говорит, что с теми, кто не включён в Книгу памяти, известно уже о более 60 тысячах — и список постоянно пополняется. Тем не менее своего «Мемориала» здесь никогда не было, а архивной работой, связанной с памятью о репрессированных, с 1991 года занималось ОРНО.
— «Мемориал» — это достойная, великолепная организация, она помогла жертвам политических репрессий. Я был членом Ленинградского «Мемориала» с момента его появления в 1988 году. Они сохраняют память обо всех событиях, которые происходят в стране, — говорит председатель общества Николай Ольшанский.
Он сам пострадал от репрессий в советское время. В 1980-е годы его, военного врача, выгнали из армии за вольнодумство и поместили в психиатрическую клинику. В системе карательной психиатрии он провёл четыре года — с 1984-го. Именно Ольшанский дал Чимарову имена репрессированных для чтений. И, говорит он, раньше Общество реабилитированных тоже в них участвовало, когда в Новгороде чтения проводила другая инициативная группа. «Но последняя акция закончилось дракой. Поэтому мы осторожнее относимся к таким мероприятиям», — говорит Николай Александрович. К появлению отделения «Мемориала» он отнёсся хорошо, но высказывается осторожно:
— Я не знаю тех, кто занялся этим здесь, только виделся с Михаилом Чимаровым. Но если их целью будет сохранение памяти о тех, кто был репрессирован, то я только за.
В 2019 году действительно случилась небольшая потасовка возле памятника. В тот день митинг ко Дню памяти жертв политических репрессий, организованный ОРНО, проходил перед акцией «Возвращение имён». После выступления одного из членов партии «Яблоко», сравнившего репрессии сталинского времени с уголовным преследованием участников протестов против недопуска политиков на выборы в Москве, началась перепалка. Через несколько минут подрались двое мужчин с разными точками зрения.
После этого члены ОРНО приняли решение не участвовать в акции «Возвращение имён», организованной беспартийным новгородцем, не состоявшим ни в одном из существовавших объединений против политических репрессий, но в последующие годы она и не проходила из-за ковидных ограничений.
— Ну и потом, — продолжает Ольшанский, — нас стало очень мало, меньше тысячи человек из числа жертв репрессий в Новгородской области. В этом году мы не стали проводить митинг, а возложили цветы 31 октября и устроили поминальный обед. Пришло около трёх десятков человек.
Отличие между ОРНО и «Мемориалом» — в задачах. «Мы — организация, которая действует в рамках закона о реабилитации жертв политических репрессий. Наша целевая группа — это жертвы политических репрессий», — говорит Ольшанский.
На акции 29 октября Михаил Чимаров успел прочитать более 400 имён из списков репрессированных. И пометку о том, что человек был реабилитирован, он увидел только напротив двоих из них. Поэтому работу над увековечением памяти он считает далёкой от завершения.
— Государство так или иначе пытается перетянуть на себя одеяло в вопросах памяти и истории, иметь на это единоличное право и замалчивать имена тех, кто совершал эти преступления, забыть о тех временах, когда в любой момент могли прийти к человеку, забрать его навсегда из дома, убить или отправить строить какой-нибудь канал. И кто-то должен этому противостоять, — говорит Чимаров.
Иллюстрация на обложке: Анна Иванцова для НВ. Фото: Алексей Сабельский. На акции «Возвращённые имена» в Великом Новгороде председатель новгородского «Мемориала» Михаил Чимаров в одиночестве читал имена репрессированных
